Здание, в котором работает Иркутский академический драматический театр им. Н.П. Охлопкова, сегодня одно из лучших в России.
С одной стороны, это великолепный по своей красоте памятник федерального значения, с другой – современнейшее театральное производство. Таким оно стало благодаря реконструкции, которую с 1997 по 1999 год взял под свой личный контроль и провел за счет средств бюджета Иркутской области губернатор Борис Говорин. Реконструкция обошлась тогда в 500 млн рублей. Исходя из экономической ситуации тех лет, глобальная реконструкция здания драмтеатра кажется невозможной. Может быть, поэтому не вызывает удивление тот факт, что в 2000 году губернатор был награжден Национальной театральной премией «Золотая маска». О том, как состоялась эта грандиозная стройка на рубеже века, Борис Говорин рассказал в эксклюзивном интервью газете «Областная».
– Борис Александрович, как вы решились взять такую колоссальную нагрузку на областной бюджет в то непростое для страны время?
– На самом деле решение о реконструкции принималось областной администрацией, которая ушла в 1997 году. Уже тогда коллектив драмтеатра был переведен в старое здание театра музыкальной комедии. Для экономики лета 1997 года были характерны такие цифры – задолженность по заработной плате составляла два триллиона рублей, детских пособий – 685 миллиардов рублей, пенсий – 480 миллиардов. Значительное число бюджетных организаций бастовали... Тогда задача, связанная с реставрацией театра, казалась невыполнимой, ведь надо было еще финансировать библиотеки, здравоохранение, образование. Но нам удалось сделать невозможное, и это не моя оценка, а театральной общественности в лице председателя Союза театральных деятелей РФ Александра Калягина, который тогда приезжал в Иркутск вместе с Евгением Гришковцом. Причем мы смогли сделать эту работу за два года – 1998–1999. К тому же, если вы помните, в августе 1998 года состоялся дефолт.
– Все осложнялось еще и тем, что драмтеатр – памятник архитектуры федерального значения.
– Да, реставрацию нужно было проводить так, чтобы театр не потерял свою исключительность. Элементы декора требовали особой тщательности при демонтаже. Но при этом надо было использовать современные технические достижения: я помню, как мы поднимались на кровлю и осматривали сцену, которую предстояло перестроить таким образом, чтобы воплотить самые разные творческие замыслы режиссуры. И я хочу выразить колоссальную благодарность проектировщикам, которые смогли тогда создать грамотную проектно-сметную документацию, с помощью которой мы провели эти масштабные работы, и нашим строителям! Штаб тогда возглавляли Сергей Брилко и Юрий Шкуропат, подрядную организацию «Иркутскпромстрой» – Антон Шлойдо. «Агродорспецстрой» провел благоустройство прилегающих территорий, ведь мы еще и подарили городу площадь вокруг драмтеатра. Мы не пошли по упрощенческому пути! А Анатолий Стрельцов ставил перед нами задачи самого высокого уровня, чтобы в театре были суперсовременные системы звука, света, кинематики сцены. Миллионы долларов на приобретение оборудования для театра спонсировали руководители Братского алюминиевого завода Юрий Шляйфштейн и Борис Громов. Учтите, что это было в то время, когда финансовый рынок обрушился, а рубль обесценился!
– До реконструкции театр не имел ни цехов, ни склада для декораций, ни камерной сцены…
– Изначально иркутский драмтеатр строился для заезжих трупп, поэтому всей той инфраструктуры, которая создает условия для творческого процесса, здесь не было. Фактически мы создали два театра, гармонично связанных между собой. Построили малую сцену и всю необходимую инфраструктуру. Но самым неожиданным решением было то, что мы сделали пребывание актеров в театре комфортным. Кроме условий, необходимых для работы, оборудовали сауну, бассейн, комнаты отдыха. Такого нет ни в одном театре мира.
– Неужели все было сделано только за счет областного бюджета?
– Сейчас центральная власть постоянно держит региональную тему в поле зрения. Существуют различные федеральные программы, по которым идет финансирование, и в этих условиях главное – грамотно выстроить работу с центром. Тогда, в конце 90-х, в условиях жесточайшего системного кризиса, правительство было чаще всего безучастно к регионам. Мы строили театр только за счет областных средств, федеральный центр не выделил на реконструкцию ни копейки. Сравните, к примеру, реконструкцию Иркутского драмтеатра и Большого, которая проводится вот уже более десяти лет в благоприятных финансовых условиях. 30 декабря будет 11 лет окончания работ по реконструкции, и сегодня, оглядываясь назад, имеет смысл сказать главное: «Мы все-таки сделали это!»
– Какие чувства вы испытывали, когда театр был открыт?
– Было очень морозно, у входа играл оркестр, а мы подъехали на санях. И сама церемония была очень памятная. У меня дома до сих пор хранится сабля с надписью: «С благодарностью от охлопковцев». Театр стал хорошим подарком городу накануне 2000 года. Потом был салют. Я вообще был тогда счастливым человеком – в июле 1999 года мы открыли Диагностический центр, потом драмтеатр. Я с благодарностью вспоминаю сейчас коллектив финансового управления Иркутской области, который в те годы возглавлял Анатолий Козлов. Благодаря их профессионализму, в условиях колоссального психологического давления мы смогли провести высококлассный менеджмент и осуществить крупный инвестиционный проект. Это вызывает во мне чувство гордости.
– Присуждение вам «Золотой маски» было неожиданностью?
– Когда мы делаем что-то искренне, то обычно не думаем о награде (улыбается). Я ведь коренной иркутянин, и это моя малая родина – город, в котором я живу. Ведь и сегодня я не уехал, хотя имел возможность перебраться в Москву.
Меня многие спрашивают: Борис Александрович, почему вы не пишете книгу о своей работе на посту первого избранного мэра, губернатора, посла в Монголии? У меня немного другой подход, моя книга – это те проекты, которые я реализовал на родной земле. Троллейбусы, которые пошли в Юбилейный, Университетский, Первомайский. Реконструкция школ, больниц, строительство рынка, которое я начал в 1996 году специально, чтобы показать – можно и в это непростое время созидать.
– А когда вы сами впервые пришли в Иркутский драмтеатр?
– Я ходил туда с родителями, в выходные. На самом деле драмтеатр имеет самое непосредственное отношение к моей личной судьбе. В 1945 году, когда отец возвращался с войны, в поезде он встретил мою маму, которая тоже была демобилизована. Они познакомились и, видимо, понравились друг другу. Но отец вышел в Иркутске, а она уехала дальше – в город Свободный. В 1946 году маминого отца – моего деда, который был транспортным прокурором, перевели в Иркутск. И именно возле драматического театра мои родители встретились вновь, а в 1947 году появился я. Поэтому у меня есть личная привязанность к этому месту, и полагаю, что не только у меня. Люди старших поколений помнят, что рядом с театром раньше был парк Парижской коммуны, чуть поодаль от Белого дома – танцплощадка, аттракционы. Летом сюда приходили тысячи иркутян.
– Конечно, «не хлебом единым», но в тяжелые времена люди об этом не очень задумываются…
– Мир материален, и эта компонента всегда давит на человека. Но он может сформироваться достойным членом общества только в том случае, если его окружает еще и богатый духовный мир, который формируют театр, библиотека, музей... Был такой период, когда творческие союзы оказались в чрезвычайно сложной ситуации, и с 1998-го их поддержка была записана в бюджете отдельной строкой: нельзя было допустить, чтобы они перестали существовать. Ведь духовная среда позволяет развить лучшие стороны человека, и в то же время создать надежный барьер от всего плохого. Я очень рад, что среди сегодняшних посетителей театра много молодежи. Я никогда не рассматривал культуру как «остаточный принцип». Вспоминаю, как мы обсуждали с Денисом Мацуевым в Москве проект фестиваля «Звезды на Байкале», потому что жителям области, на мой взгляд, важно было послушать выдающихся музыкантов «вживую». И организовывали гастроли в Иркутской области, ведь жителям в городах и поселках тоже очень важно видеть профессиональное искусство.
– Как вы относитесь к сегодняшней политике государства в сфере культуры?
– Я ушел сейчас от прямого анализа этих процессов. Безусловно, текущее время ставит новые задачи во взаимоотношениях государства со школой, театром, библиотекой, здравоохранением. Поэтому руководство страны, формируя внутреннюю политику, ищет способы модернизировать общественную жизнь в соответствии с запросами и угрозами, которые несет XXI век – век глобализации. Критическое отношение к тем или иным шагам имеет право на существование, ведь общественная практика всегда была критерием истины. Время всем нам судья, но процессы модернизации общества неизбежны. Новое время требует перемен во внутренней политике, чтобы страна была успешной и конкурентоспособной. Ведь сейчас соперничество больше носит характер мирного соревнования. Нужно толерантно относиться к власти, если она не допускает опрометчивых шагов, ведь в отличие от 1990-х годов сегодня она ведет себя очень конструктивно.
– Что сейчас входит в сферу ваших интересов?
– Сегодня меня интересуют международные отношения. Я слежу за внешнеполитической работой страны. Президент Дмитрий Медведев в своем послании Федеральному собранию сказал, что Россия прошла путь сосредоточения. Вот я нахожусь в завершении стадии сосредоточения (улыбается). Ведь я долго не был в Иркутске, а здесь произошло много изменений. Поэтому мне надо было привыкнуть к окружающей среде.
– Скажите, на ваш взгляд, культура сможет когда-нибудь стать одним из государственных приоритетов?
– Культура не имеет государственных границ, это ценности, которые за тысячелетие накопило человечество. Есть культура труда, культура речи, культура общения и культура управления. Но насколько потенциал культуры высок, настолько и успешна страна, настолько она сможет позитивно развиваться. Сегодня успех государства предопределен не масштабами территории, не полезными ископаемыми, а накопленными знаниями и социальным капиталом, к которым культура имеет самое прямое отношение. Поэтому и получилось, что Япония, территория которой дважды может поместиться в Иркутской области, так успешна: там колоссальные знания и высокая культура. Кстати, когда в Японию приезжал иркутский драмтеатр, молодые люди смотрели Чехова без перевода, потому что сюжет они и так знали, но хотели услышать, как это звучит по-русски. Сегодня все ищут национальную идею, а я ее внутри себя достаточно давно сформулировал. Россия для большинства стран выглядит как достаточно сильный военный соперник, но мы совершенно безоружны в мирное время, поэтому нам нужно научиться быть первыми, когда не нужно воевать.
Директор Иркутского академического драматического театра им. Н.П. Охлопкова Анатолий Стрельцов:
Я приехал в иркутский драмтеатр в 1981 году, и мне уже тогда сказали, что на следующий год нужно закрывать его на реконструкцию. Износ несущих конструкций составлял 80%, трещины были по всему сейсмопоясу. Техническая оснащенность была чудовищная – наш световой пульт 1954 года можно было сдавать в музей. 1990-е годы были большой мукой для всех россиян, и артисты тоже не получали зарплату. Но та позиция, которую занял Борис Говорин в вопросе реконструкции, – это поступок настоящего гражданина. Уже потом нам дали статус академического театра, к нам приезжали президент Владимир Путин и все великие люди страны. Но важно отметить, что Иркутск первым отреставрировал театр в то непростое время, а уже после нашему примеру последовали во многих городах страны.
Автор: Елена Орлова
Фотограф: Николай Рютин