На Читинском Севере развернулся второй масштабный урановый поиск. Им одновременно заняты две известнейшие в СССР и сегодняшней России организации: “Сосновгеология” и ВСЕГЕИ (Всероссийский геологический институт, г. Санкт-Петербург). В отличие от жестко засекреченного начального поиска, о втором мы можем говорить во весь голос, оценивать его по горячим следам.
Государственный заказ
Начнем, конечно же, с того, чем закончился первый поиск. В 1948-м в горах Кодара открыто Мраморное месторождение урана — самое первое в России. В 1949-1951 годах силами Ермаковского рудоуправления и Борского исправительно-трудового лагеря системы ГУЛАГа организована его отработка. Именно здесь и добыли самый первый забайкальский промышленный уран. Параллельно, на Кодаре и Удокане, шла разведка и пробная добыча еще на десяти участках (по последним данным ВСЕГЕИ). Некоторые из них в те дни представлялись вполне привлекательными. Но установили бесперспективность основного по тем дням месторождения — Мраморного, и Ермаковскому предприятию вместе с Борским ИТЛ пришлось быстро сворачиваться.
Спустя сорок лет ведущие знатоки местной ситуации выпустили фундаментальный труд “Геологические исследования и горно-промышленный комплекс Забайкалья”. В нем есть и интересующие нас строки: “Что касается урановой минерализации на севере области, где в пределах Сюльбанской и Чарской перспективных площадей выявлены многочисленные проявления с богатыми рудами, … то они первоначально получили отрицательную оценку. Однако повторный, более тщательный анализ материалов, проведенный в последнее время, позволяет более оптимистично оценивать ураноносность этого района”.
В России вновь напряженка с ураном. Она далеко не такая, как в годы создания первой атомной бомбы, но вынуждает нас предпринимать решительные шаги. Мы слышим о закупках урана в Австралии, о совместных поисково-добычных проектах в Африке и Монголии. Под корень срубив отлично развитую и эффективную советскую геологоразведку, мы все же вспомнили и о своих возможностях. И правильно — лучше поздно, чем никогда. Последовал государственный заказ. Естественно, что специалисты обратились прежде всего к архивам. Они сохранились хорошо. Видно, что руки реформаторов не достали их. Архивы вывели нас на старые, в спешке брошенные объекты, уже заросшие тропы, вывели на организации, которые еще помнят их. Впрочем, сделанное в те далекие годы не забудется никогда.
Вперед, опираясь на очень даже неплохое финансирование, двинулась наука — “Чарская группа партий ВСЕГЕИ” (Удоканская партия, Сюльбанский отряд и другие). Только что завершен третий полевой сезон, а вместе с ним и первый современный урановый проект на нашем Севере. И сразу же питерцы приступили к разработке нового проекта, ничуть не сомневаясь и в следующем полевом сезоне.
В 2007 году после большого перерыва вернулась в Каларский район и специализированная на уран иркутская “Сосновгеология”. Трудятся эти два коллектива в тесном контакте. Не будем пока говорить о каких-то достижениях солидного масштаба. Согласно государственному заказу на этом этапе важно было оценить уже известную геологическую информацию с современных позиций, определиться в дальнейших поисках. А что они здесь продолжатся — уже сомнений нет.
Проект доверили опытнейшим
Сегодняшние масштабы урановых поисков на Читинском Севере пока проигрывают в сравнении послевоенным. Тогда, вспомним, были привлечены лучшие, известнейшие геологоразведчики Москвы, Ленинграда, Иркутска. Здесь одновременно действовали две-три экспедиции, до полутора десятков партий. Уже на стадии поисково-оценочных работ организовано Ермаковское рудоуправление, для обеспечения его основной рабочей силой развернули Борский исправительно-трудовой лагерь с десятью лагерными пунктами.
Ныне ситуация в любом измерении не та — и нет острой нужды догонять США в количестве и качестве ядерных вооружений, и нет у нас таких хватких лидеров-атомщиков, как Берия со Сталиным, и экономическая система другая. Но уран нужен, а потому снова вперед. Для начала по старым, достаточно известным тропам. Привлеченные специалисты, соответственно, — не новички в таких делах.
Во главе питерских поисковиков — Леонид Борисович Макарьев, специалист, отлично известный в “урановых кругах”. Кодар с Удоканом для него были и остаются перспективнейшим полигоном, куда он впервые приехал более тридцати лет назад, в который поверил. И нынешний полевой сезон только укрепил эту веру.
Удоканской партией, крупнейшим подразделением питерцев на нашем Севере, руководит Сергей Константинович Вояковский. Его здесь давно считают своим, удоканским геологом. Нынешний полевой сезон (с мая по сентябрь) этот коллектив на вездеходе и оленях посвятил урочищам Читканде, Большой Икабье, Сюльбану, Хадатканде, Верхнему Сакукану — хорошо известным адресам в нашей геологоразведке. “Всю территорию наши предшественники 1940-50-х годов исследовали очень скрупулезно, после них найти что-то новое не просто”, — говорит Сергей Константинович.
В своих многочисленных маршрутах нынешние исследователи использовали фрагменты дорог, оставшиеся от тех времен. Объекты (горные выработки, различные строения и приспособления) сохранились довольно хорошо, гораздо лучше, чем в известном Мраморном ущелье. По этим остаткам специалисту несложно определить, чем и как занимались здесь раньше, чего достигли. И сюда уже добираются туристы, уносящие что-нибудь на память.
Урановый поиск на Читинском Севере набирает масштабы. Здесь, утверждают специалисты, есть все предпосылки для больших и нужных находок. И предпосылки эти крепнут с каждым полевым сезоном.
Анатолий СНЕГУР, соб. корр.
<p style='padding-right:18px;' align=right><a target=_blank href='http://www.zabrab.chita.ru'>"Забайкальский рабочий"</a></p>