В области проходит ежегодный традиционный фестиваль
"Декабристские вечера", и это вполне понятно, ведь для
нашего города, для нашего региона "тихий подвиг" декабристов
был и остается значимым для культурной, общественной,
социальной жизни. В эти дни в Доме-музее Сергея Волконского
в Иркутске, как и в других "декабристских местах" области,
проходят встречи, концерты, презентации.
В прошлом номере "БВ" мы публиковали рассказ Альбины Глюк о
судьбе книжной серии "Полярная звезда", сегодня предлагаем
вам беседу журналиста с иркутским декабристоведом,
кандидатом исторических наук Тамарой Перцевой, только что
вернувшейся из Москвы и Петербурга, где она была утверждена
в качестве заместителя главного редактора "Полярной звезды".
Речь неизбежно зашла снова об этой серии, издание которой
возобновилось после шестилетнего перерыва музеем
декабристов.
////-- Тамара Алексеевна, декабристы, как известно, не
просто вышли на Сенатскую площадь, не согласившись с
социальным устройством того времени. Прибыв в Сибирь в
статусе государственных преступников, они сумели остаться
образцом высокой нравственности и человеческой порядочности,
они стойко переносили лишения, а выйдя на поселение, учили и
лечили местное население, просвещали, делились опытом
хозяйствования; они принесли сюда свою культуру, свои
знания, свой уклад. И именно сибирский период их жизни
запечатлен в многочисленных записках, воспоминаниях,
письмах, то есть в литературном, эпистолярном,
документальном наследии. Но серия не может быть бесконечной.
Материал ведь исчерпаемый...
-- Декабристам во многом "повезло" -- наша российская
особенность проявляется и в том, что отношение к ним в
разные временные периоды у разных людей разное, от неприятия
до глянцевой восторженности. Но они, декабристы, в истории
все время присутствуют как предмет отталкивания или
притяжения. Нельзя не признать, что в них есть общие
внеклассовые, внесословные, хотя и не канонически
христианские нравственные ценности, и, может быть, поэтому
их изучали всегда. Пусть временами ограниченно, в условиях
идеологических установок какие-то аспекты одно время трогать
если и не запрещалось, то "не рекомендовалось", да и сами
исследователи, нутром чувствуя это, из соображений
самосохранения не лезли на рожон, чего-то "не замечали"...
////-- И все же само событие отодвигается от нас по времени,
отмечается уже 184-я годовщина со дня восстания. Получается,
общественный интерес, интерес обычных людей к этой теме не
угасает? Как по вашим наблюдениям?
-- Интерес к декабристам есть, но отношение к ним меняется.
Общество наше перепрыгнуло "с кочки на кочку", и взгляд на
прошлое сегодня другой. Не только негатив возникает, но и в
позитивных оценках что-то меняется. Мне все время кажется,
мы не уроки из прошлого извлекаем -- мы с прошлым
противоборствуем или ищем в нем рецепт, идеал, чтобы его,
прошлое, сюда перетянуть. Это, кстати, было и у самих
декабристов, они тоже, оглядываясь назад, преувеличивали
значение, скажем, новгородского вече и идеал тот
перетягивали в свое будущее. И поэтому прошлое нас не
оставляет, мы то с ним боремся, то ищем в нем панацею, то в
него плюем. В Англии, во Франции такого нет...
////-- Хорошо, а вы, как историк, какой бы урок извлекли
сегодня из событий тех лет?
-- Это сложно, но и -- субъективно: у каждого свой уровень
восприятия. Я не политик, я в большей степени могу оценить
культурную, нравственную составляющую, и в этом отношении
декабристы дают нам безоговорочно положительный урок. Потому
что, как бы мы к этому ни относились (и не беспочвенно --
все-таки они были не боги, а люди, подверженные определенным
соблазнам и искусам), не оспаривается, что они действительно
были носителями высокой культуры, людьми
высокообразованными, нравственными -- и в силу
религиозности, и в силу своей высокой общей культуры.
Но в чем декабристы в большей степени подвергаются
корректировке, переоценке, так это в отношении своих
политических взглядов, стратегии, тактики. Даже не столько
стратегии, здесь, в общем, особо нового ничего нет -- это
общебуржуазные требования, которые выдвигались и тогда, и на
последующих этапах общественного движения, и во времена
народников, и во времена революции 1905 года... А вот в
отношении тактики -- да. Была ли у них альтернатива
"революция -- или реформы"? Или переговорный процесс? А они
решаются на цареубийство -- то есть мы видим отступление от
одной из главных христианских заповедей: "Не убий!" -- и это
уже ставит под сомнение их моральные принципы, и из-за этого
наносится удар по всему остальному.
Когда сегодня мы разбираем эту тему со студентами, то даже
среди них обязательно находится два-три человека, которые
очень негативно к этому относятся. Правда, у меня для них
есть такой аргумент. Бывают случаи, когда человеческому
организму для сохранения здоровья и жизни нужна не терапия,
а хирургическая помощь. Так и в обществе. Перед декабристами
альтернатива была жесткая: либо нож хирурга -- либо марш
Шопена. Революция -- это то же самое, что скальпель. Можно
как угодно негативно к этому относиться, но революция не
рождается на ровном месте, если она случается -- значит, она
назрела. То есть здесь виноваты обе стороны: не только те,
кто "поднимается", бунтует, но и власть, которая не может
или не хочет идти навстречу обществу и его потребностям.
Мы осуждаем насильственные меры, и я понимаю, почему это
делается, -- потому что гибнут и страдают люди, чаще всего
-- невинные, те, ради кого это и делается, -- то есть
"низы". Но вспомним, как это было: власть трижды
подступалась к реформам и трижды отступала. Император
Александр, придя к власти, обещает серию реформ, и он их
начинает в 1802 году -- он пытается реформировать
министерства, сенат, образование, школьное и
университетское... Но -- война с Наполеоном, Аустерлиц,
Тильзит, возвращение Аракчеева -- и вот если еще не реакция,
то уже отступление. Продолжения, развития реформ нет -- и
они начинают буксовать, вызывая недовольство общества... Так
было и во второй, и в третий раз. То в преддверии войны
Александр не может ссориться со своей социальной опорой --
дворянством, то другие причины -- и реформы снова
пробуксовывают, пока в 1820 году от них окончательно не
отказываются...
То есть власть постоянно хочет продемонстрировать готовность
к реформам, но оказывается бессильной. И общество
воспринимает это однозначно: значит, надо помочь. Ведь Союз
благоденствия как раз и видел свою задачу в этом --
подготовить общественное мнение к принятию реформ сверху. Но
власть отказалась от реформ -- и после 1820 года начинаются
раздоры, умеренные хотят избавиться от радикалов, а радикалы
-- от умеренных... В результате появляются Северное и Южное
тайные общества и начинается ориентация на революцию как
таковую.
То есть, еще раз говорю, это можно не принимать, не
соглашаться с этим, -- но это данность. Можно говорить о
диктаторских наклонностях того или другого из декабристов,
-- но все это говорится в сослагательном наклонении. Ведь
что бы ни случилось -- мы можем выдвигать гипотезы,
просчитывать, предполагать, -- но не более того.
В частности, сейчас стало модным говорить о Пестеле,
подчеркивая, что он был одним из наиболее радикально
настроенных. А Пестель был рационалист. И, как человек,
прошедший войну, крови не боялся. Но давайте посмотрим на
развитие этих взглядов в динамике. Показательно, что
французскую революцию русские либералы встретили на ура.
Идеи свободы, равенства, братства им были близки. Но
последовавшие за нею казни многих испугали, и даже Радищев,
который революцию признавал, от нее отказался и
переориентировался на либеральные меры, стал уповать на
просвещенного монарха Александра...
Однако после 1815 года революцию снова перестали бояться,
потому что увидели: результат-то есть! Кровь кровью, но
возвращение Людовика, возвращение монархии во Франции -- это
уже не самодержавие. Это парламентская монархия, причем
парламент носит законодательный характер. С этих позиций и
Пестель, конечно, становится понятней. По-человечески это не
очень приятно, но политика и человечность не всегда
совпадают, а мы забываем об этом. Согласна, это довольно
жесткая позиция. Однако есть одно "но": известно, что даже
Пестель осенью 1825 года говорил о своем выходе из общества,
то есть у него какая-то внутренняя переоценка все же
произошла, духовный кризис какой-то. Может, он и сам убоялся
того, что напланировал...
////-- Испугался, что и эта революция пожрет своих детей?
-- Что-то в этом роде... Почему сейчас это обострено? Мы
гордились: восстание декабристов -- это выступление первых
революционеров; были издания, которые публиковали
следственные материалы, были опубликованы программные
документы, нам говорили: то, чего они хотели, -- благородно и
красиво.
Потом выяснилось, что это не совсем так, что публикации были
купированы, -- а то, что купировалось, вдруг появляется в
публикации Боровика в "Совершенно секретно". И мы узнаем,
что Пестель поддерживал запрет на всякое инакомыслие, то
есть практически он в своей "Русской правде" повторял закон
императора Александра 1822 года о запрете тайных обществ.
Говорил, зная, как эти тайные общества угрожают власти...
Это тоже ранее не публиковалось: материалы стали доступны
недавно, и анализа их пока не сделано, -- но это,
естественно, вызывает недоверие к другим аспектам
деятельности декабристов.
////-- Получается, что с помощью советской цензуры
декабристов в какой-то мере идеализировали?
-- Советская концепция декабристоведения, которая сложилась
воленс-ноленс, исходила из необходимости. Это шло от
талантливого историка Михаила Николаевича Покровского, но он
же и убежденный марксист, для которого очень важно было
установить эту преемственность. Иногда говорят о ленинской
концепции декабристоведения, а Ленин, между прочим, никакой
концепции декабристов никогда не создавал. У него есть
несколько упоминаний декабристов, в основном полемического и
агитационного характера, не более.
////-- Но большевикам же, очевидно, нравилось, что и
декабристы против царизма...
-- Не то чтобы нравилось... Им необходимо было показать, что
это была не узурпация власти, а поступательное движение
истории, что сам марксистский период и история Октябрьской
революции -- это не чьи-то амбиции, а закономерный
исторический процесс. И в этом отношении декабристы были
нужны как аргумент, и приоритет отдавался Южному обществу,
где была готовность идти на более решительные, революционные
меры, чем в обществе Северном, где преобладали
конституционно-монархические взгляды.
////-- А сегодня возможна ли какая-то объективность в
оценках?
-- Объективность сохранить хочется, и время для этого,
наверное, придет, но сейчас новых документов еще сравнительно
немного. Тем не менее они есть и требуют определенного
осмысления.
Те же работы, которые сейчас публикуются, часто бывают
перелицовкой одного и того же взгляда в разных изданиях.
Узнали что-то новое -- ах! -- надо обнародовать. Появился
налет сенсационности, эпатажа, неприятия вроде "в советское
время про декабристов-то нам насаждали, а оно вон как
оказалось, все наоборот!". Есть некий такой перекос, и он
сейчас неизбежен. Тем более что в науку приходят достаточно
молодые и амбициозные исследователи -- я тоже когда-то была
такой, но со временем поняла, что, прежде чем что-то хаять,
ты должен быть абсолютно уверен в этом.
Может, мы с возрастом становимся более осторожными и
ответственными за то, что говорим. Так, во всяком случае,
нас учил Семен Федорович Коваль. За свои слова ты должен
отвечать.
Сейчас немножко другое поколение. Им хочется быть
новаторами, они формируются как личности, как исследователи
в такое время, когда "можно все". Поэтому для них не очень
понятно, почему советские историки так поступали, нападают
на Нечкину, которая была идеологом советской концепции, но
-- как бы с водой не выплеснуть и ребенка. Ведь Милица
Васильевна искренне верила в эту концепцию и лишь в
последние годы своей жизни начала меняться.
И все же, боюсь, стопроцентной объективности не может быть:
все мы люди и судим субъективно. А когда я была в Питере, я
обратила внимание, как декабристы исследуются по
интернет-источникам. То есть сегодня на них ссылаются по
разным поводам политические партии, властные структуры,
олигархи, общество, молодежная среда -- каждая страта в
своем контексте. Это показатель того, что декабристы не
уходят. Трансформируется взгляд на них, но они остаются в
жизни общества, в реальной политике.
////-- Тамара Алексеевна, по всему видно -- на эту тему
можно еще долго говорить, но мы на сегодня поставим точку,
или, вернее, многоточие...
-- Да, по-хорошему, в условиях нашего города, где декабристы
имели большую значимость, тему эту нужно продолжать и
продолжать -- как любую другую значимую для нас историческую
тему. Тем более что для нас, хочу еще раз подчеркнуть,
культурологический, нравственный аспект сибирского периода
их жизни имеет огромное значение.
Любовь Сухаревская,