По данным статистической службы Европейского союза, сейчас в мировом научном сообществе на одну женщину, работающую в науке, приходится двое мужчин. Исключения есть лишь в таких областях, как клеточная и молекулярная биология, где мужчины и женщины представлены в равных пропорциях. Согласно междисциплинарному количественному анализу публикаций, проведенному японскими учеными, среди авторов научных работ доли женщин и мужчин в мире составляют 30 и 70 процентов соответственно, а что касается ведущих авторов научных статей, то мужчин среди них вдвое больше. Получается, леди в науке – на вес золота.
О том, почему так происходит, зачем женщине тратить время на исследования и как при этом построить счастливую научную и просто жизнь, сегодня мы говорим с кандидатом исторических наук, сотрудником Иркутского государственного университета Светланой Малых. Кстати, как раз накануне нашей встречи она выпустила первую книгу.
Интерес к неисследованному
– Светлана, поздравляем Вас с первой книгой и желаем издать новые!
– Спасибо.
– Расскажите, пожалуйста, что стало предметом исследования в ней?
– Рекламное дело в Восточной Сибири в период с 1880 по 1914 годы. Это тема интересная и неизученная. Я анализировала, как рекламные объявления в периодической печати отражают потребности горожан и развитие предпринимательства в зависимости от экономической и социальной ситуации, как на это влияют исторические события – общероссийские и непосредственно городские. Все, происходящее в экономике, отражается в рекламе, словно в зеркале: например, во время войны объем рекламы резко падает, но появляется много объявлений о продаже книгопечатной продукции, просьб о разнообразных пожертвованиях, продаже товаров первой необходимости. В мирное время возвращаются объявления модисток, парфюмеров, организаций, предлагающих развлечения.
– Эти выявленные вами закономерности того времени актуальны и сейчас, для рекламы, выходящей через сто лет. Получается, ваша книга может стать основой для продолжения исследования вашими коллегами, тоже занимающимися подобной тематикой?
– Действительно, базовые закономерности рекламного рынка применимы для любого времени. Например, о приближении финансового кризиса можно узнать не только из интервью экономистов, но и заметив сокращение числа глянцевых журналов: их рекламодатели в основном предлагают люксовые вещи или услуги, на которые в первую очередь падает спрос в нестабильной экономической ситуации. Нет оборота, нет рекламного бюджета – нет публикаций – и в итоге журналов.
– Сколько времени вы писали книгу?
– Подготовка книги заняла немного времени, месяца полтора, так как она создана по материалам диссертации, которую я защитила в 2012 году. Материалы же для диссертации я собирала около четырех лет. Это был очень скрупулезный процесс: в архивах надо было просмотреть все ежедневные газеты за тридцать четыре года, соотнести объем рекламы с остальными статьями, высчитать, какой процент в рекламируемых товарах занимают книги, одежда, парфюмерия, одежда и так далее, потом на основе данных выстроить графики интереса к тому или иному сегменту товаров. Для меня это был сложный, но увлекательный процесс, во время которого я все более убеждалась, как все в мире взаимосвязано.
– Что казалось вам самым сложным, когда начали работать над кандидатской диссертацией?
– Собрать большое количество информации, систематизировать, проанализировать и выдать четкий результат. К тому времени я уже опубликовала две работы в «Вестнике Томского университета» и научном издании БГУЭП, но нынешний объем материалов был несоразмерим с ними. Мне очень помог мой руководитель – профессор, доктор исторических наук Лев Михайлович Дамешек и его коллеги – сотрудники кафедры истории России, три замечательных женщины, специалисты высочайшего уровня –Галина Васильевна Оглезнева, Тамара Алексеевна Перцева и Любовь Васильевна Шапова. Для меня было важно, что они не просто читали мою кандидатскую, а давали советы, обращали внимание на моменты, которые я не раскрыла, помогали выстраивать причинно-следственные связи. После пяти месяцев такого сотрудничества я по-другому смотрела и на предмет изучения, и на свою работу. Это было важно и помогло сформироваться как исследователю, настроиться на дальнейшую научную работу и после защиты диссертации.
«Батарейка» для интеллекта
– Почему вы занялись наукой? Как появилось такое желание?
– Мне нравится жизнь, нравятся активные, увлеченные своим делом люди, нравится общаться, заниматься проектами, организовывать мероприятия. И казалось, что все это у меня будет, если займусь наукой и преподаванием. Получив красный диплом после окончания факультета сервиса и рекламы ИГУ, я поступила в аспирантуру.
Мне повезло, у меня была чудесная научный руководитель дипломной работы Марина Георгиевна Синчурина, которая помогла мне сформироваться, повлияла на мировоззрение. И как-то я сказала ей, что хотела бы преподавать в ИГУ. Сразу же это не получилось, но как только открылся филиал в Ангарске, где я тогда жила, меня сразу пригласили. У меня был маленький ребенок, поэтому я преподавала немного, но и этому я радовалась, мне было очень интересно.
Потом мой родной факультет привлек меня к организации международного студенческого форума по рекламе и PR «Байкалпроект» на Байкале, куда приглашали американских лекторов, известных специалистов в области рекламы и PR, которые работали с командами студентов. Это был мой первый проект, первый опыт взаимодействия со многими структурами и людьми. После проекта меня пригласили в университет, я ушла из ангарского филиала и начала работать в научно-исследовательской части ИГУ научным сотрудником.
– Я знаю, что одно время вы возглавляли Совет молодых ученых ИГУ, за что вы отвечали?
– Тогда нас собралось около двадцати человек, тех, кого выдвигали факультеты по результатам научной и исследовательской работы. Мы изучали опыт внедрения инноваций, организовывали мероприятия, собирали материалы для исследований. Все участники Совета были с разными характерами и научными интересами, но с отличными идеями и одинаковым желанием сделать что-то хорошее для университета. В итоге все задуманное получалось.
– Например?
– Научные школы на Байкале, симпозиумы, мероприятия для научных фондов. В 2008 году мы организовали курсы английского языка для естественников и гуманитариев. Лучшие проходили стажировку в языковом лагере английского языка, созданном при поддержке фонда «Фундаментальные исследования и высшее образование» (CRDF) с привлечением профессиональных преподавателей из США. Обучение там длилось три недели, участники изучали английский в той научной сфере, в которой они специализировались, общались с носителями языка, а это всегда хорошо.
– Кроме исследовательской работы вы преподаете на факультете филологии и журналистики – читаете курс "Реклама в коммуникационном процессе". Что это дает вам?
– Студенты дают жизнь, и это не высокие слова, а то, что я действительно ощущаю. Они заставляют двигаться в их темпе, а ведь ты сам должен быть чуть впереди, поэтому есть стимул предугадывать их вопросы и постоянно развиваться – ты не можешь позволить себе отставать от них.
– Насколько ваши представления о научной среде совпали с реальностью?
– Все оказалось даже лучше, чем представлялось со стороны. Люди науки – они особенные, увлекающиеся, открытые, интересные, погружённые в любимое дело. Постоянно что-то исследующие и готовые делиться этим, рассказывать, объяснять. У них другие увлечения, другой отдых: не просто «куда-то пойти», а, например, почитать, поиграть в интеллектуальные игры.
Благодаря науке я трижды получала образовательные и тревел-гранты и ездила в Америку. Первый выиграла еще в аспирантуре – и полгода училась по нему в Университете Северной Каролины. Другие – уже после. С группой российских коллег мы побывали на лекциях в Лас-Вегасе, Лос-Анжелесе, Сан-Франциско, где я познакомилась с учеными, с которыми до сих пор поддерживаю отношения.
Наука открывает возможности, позволяет всегда общаться с интересными единомышленниками. Я очень рада, что работаю в окружении хороших людей и занимаюсь любимым делом. Думаю, никакая среда, кроме научной, не дала бы мне этого.
Дело - в интересе
– По статистике, в европейских странах в научной среде соотношение женщин и мужчин – один к двум. Как вы думаете, в чем причина?
– Среди моих знакомых есть много женщин-ученых, и докторов наук в том числе, но мужчин больше. Наверное, это связано все-таки не с интеллектуальными способностями, а с тем, что многие после институтов выходят замуж, рожают детей, занимаются семьей, а наука ведь требует времени для того, чтобы собрать материалы из разных источников, анализировать их.
Вообще же, я думаю, что для науки нет разницы, кто занимается исследованием, женщина или мужчина. Конечно, у них разный склад ума, мужчины больше аналитики, чем женщины, но и те, и другие пишут одинаково классные статьи, делают одинаково серьезные открытия. Уверена, что дело здесь только в интересе: и мужчины, и женщины занимаются наукой, если им это интересно.
– Вы сочетаете и науку, и семью, воспитываете ребенка. Как удается совмещать?
– Сложно. Как человек с детства самостоятельный, я и ребенка приучаю к этому. Он рано у меня появился, и я этому рада. Конечно, первые годы он притормозил мои планы по «походу в науку», но потом я вернулась к своим мечтам и постепенно их воплощаю, вместе с тем получая удовольствие от воспитания сына.
Наука помогает мне иначе смотреть на ребенка. Я учу его не просто ходить в школу, а получать знания, не списывать ради хорошей оценки, а честно сказать, что что-то недопонял, недоучил. И когда он приносит оценку, я всегда уверена, что это его знания – и ничьи другие. Если он не знает, он скажет. Он не будет врать. Для меня правда лучше.
Я хочу быть сыну другом, он рассказывает мне все, я живу его жизнью, и могу сразу помочь в любой ситуации.
– Вы ориентируете его, чтобы он стал ученым?
– Нет, выбор профессии он сделает сам. Я стараюсь воспитать в нем хорошие качества и сильный характер, мне важно, что он добрый и не завистливый, открытый, честный. Профессионально занимается бальными танцами, я его полностью поддерживаю.
– А как он относится к тому, что мама занимается наукой?
– Спокойно, для него это не что-то особенное. Да, он знал, что я пишу диссертацию, и видел, чего мне это стоило, да, он видел мою книгу и, что называется, "принял к сведению". Для него главное, что я – просто мама, каждый день помогаю ему делать уроки, могу даже с ним в компьютерные игры поиграть – это сближает и выявляет для меня черты его характера.
Наука, меняющая мир
– Биолог Александр Марков, которого называют одним из ведущих популяризаторов науки в России, в предисловии к своей нашумевшей книге «Рождение сложности» высказывает такую мысль: «Многих тревожит отрыв фундаментальной науки от массового сознания (…) Чтобы современная научная картина мира проникла в массовое сознание, нужны целенаправленные усилия. Чем успешнее деятельность ученых, тем сложнее научная картина мира и тем ниже конкурентоспособность науки на свободном рынке информационных услуг. Поэтому популяризаторская деятельность для ученых в современном мире (и в России особенно) – это общественный долг и необходимое средство самосохранения». А как Вы оцениваете ситуацию?
–Я полностью согласна, науку надо популяризировать, чтобы делать наш мир интереснее, богаче событиями, открытиями, эмоциями, чтобы менять к лучшему отношения между людьми. И меня радует, что сейчас многое делается для этого, в том числе в нашем регионе.
Например, недавно Иркутский государственный университет, Иркутская областная библиотека имени И.И. Молчанова-Сибирского при поддержке фонда «Династия» организовали фестиваль популярной науки по естественным и точным наукам, часто проходят различные конференции, форумы. Понятно, что первый раз туда заставляют пойти всех школьников, но велик шанс, что пять – семь человек заинтересуются по-настоящему, увлекутся и займутся наукой.
Беспрецедентный по идее и результатам просветительский проект – «Прогулки по старому Иркутску» Алексея Петрова, а благодаря Сергею Язеву «родной» для иркутян становится астрономия.
Удачный пример «глобальной» популяризации науки – «Тотальный диктант», бессменным организатором которого является Людмила Добосова. Стоило ему появиться, как резко возрос интерес к языку, слову, литературе. Диктант ждут, строят предположения, кто станет автором текста, повторяют правила, с удивлением узнают интересные факты – и постепенно заново открывают для себя родной язык. Причем происходит это с людьми разных возрастов, получается, проект дает им стимул заинтересоваться наукой. Кроме того, все больше школьников, особенно выпускников, с удовольствием ходят на подготовительные курсы к «Тотальному диктанту» – «Русский по пятницам». Им нравится, потому что материал там дают отлично.
Еще мне импонирует московский проект по ненавязчивому, но действенному повышению грамотности. Там в некоторых вагонах метро размещены таблички с орфоэпическими нормами: звонит, торты, компас и так далее. У тех, кто забыл, как правильно делать ударения в этих часто употребляемых словах, есть шанс выйти из метро после тридцатиминутной поездки просвещенным человеком. И это классно.
Вообще же, я думаю, что интерес к научной работе надо воспитывать со школы, на наглядных примерах, чтобы ребенок увидел, впечатлился, занялся сначала какими-то простейшими опытами, через которые потом пришел к серьезным исследованиям. Ведь детям сложно заинтересоваться чем-то абстрактным, их не увлечешь, пока не дашь попробовать самим. Это должна быть государственная программа, приоритетный проект. Да, к такой идее можно отнестись скептически и сразу сказать, что задача слишком сложная, что педагогов не хватает и найти много аргументов против. Но я убеждена, если каждый в меру своих сил будет хотя бы по чуть-чуть вкладывать в общее дело знания и идеи, время и стремления, то все получится. Важно не отступать от цели, и постепенно мы изменим и себя, и наш мир.
Анна Важенина