Иногда полезно вернуться к событиям минувших… лет. Таким, например, как объединение Усть-Орды и Иркутской области. Потому что такие возвращения тоже дают кое-что понять. Во всяком случае, они дают понять логику мышления и мотивацию недовольных и несогласных – тех, кто против, когда все за. Согласитесь, у нас же принято таких людей считать несколько… Ну, ну вы сами знаете – какими!
Кот в мешке, или Принеси то, не знаю что…
16 апреля 2006 года состоялся референдум, на котором жители Иркутской области и Усть-Ордынского Бурятского автономного округа отвечали на довольно длинный вопрос: «Согласны ли вы, чтобы Иркутская область и Усть-Ордынский Бурятский автономный округ объединились в новый субъект Российской Федерации – Иркутскую область, в составе которого Усть-Ордынский Бурятский автономный округ будет являться административно-территориальной единицей с особым статусом, определяемым Уставом нового субъекта Российской Федерации в соответствии с законодательством Российской Федерации?»
Я был тогда членом избирательной комиссии Иркутской области и выступал против такой формулировки. Против выступаю и сейчас – именно против формулировки, а не против того, что люди ответили на этот вопрос дружно и положительно. Чем же мне (да и не только, конечно, мне) не угодила формулировка? А тем она не угодила, что, на мой взгляд, содержала прямо запрещенную законом неопределенность правовых последствий решения референдума. В части объединения все понятно, но что такое «особый статус»? И если есть «особый», то какой тогда он «не особый»?
Именно поэтому, наверное, депутаты Законодательного Собрания Иркутской области и общественность региона так долго после референдума не могли сформулировать, в чем именно, кроме названия, символики, филиала правительства области и шестирайонного территориального устройства эта особенность должна заключаться. А… собственно, в этом она и заключается. Люди в области и в округе дружно-то и положительно голосовали потому, что нам свойственно надеяться на лучшую жизнь. А еще свойственно надежды эти связывать с реформами, переменами, модернизацией. Объединение воспринималось как нечто подобное – как прогресс в противовес застою. Хотя властями, безусловно, все воспринималось несколько иначе: это было не подлежащее обсуждению политическое решение, соответствующее генеральной линии, направленной на то, чтобы каждый субъект Федерации был максимально управляемым и, наверное, жизнеспособным.
И, наконец, губернатор таки внес в Законодательное Собрание и, соответственно, вынес на всеобщее обсуждение проект областного закона об особом статусе округа. И это была, без всякого сомнения, отличная идея – обсудить. Мы с коллегами из адвокатского бюро «Большой Иркутск», например, тоже решили поучаствовать в обсуждении и даже направили письмо с предложениями по поправкам к этому закону в Законодательное Собрание. Вот только ни наше, ни многих других заинтересованных сторон интеллектуальное участие не понадобилось. Не было принято во внимание. И закон состоялся практически в том же виде, в каком был внесен. И дело совсем не в оскорбленности наших профессиональных чувств – нет. Дело в том, что закон вышел изначально… Журналисты назвали бы его «ни о чем».
А я считаю, что этот закон не имеет самостоятельного предмета регулирования, то есть не является необходимым в юридическом плане. Устав области и так определяет, что есть Округ. Нужно принимать областные программы и через них финансировать и культуру, и преподавание языков, и развитие национальных видов спорта. Собственно, особости какой-то особой в законе не предусмотрено. Да и не могло, наверное, быть предусмотрено. А тогда зачем все-таки закон? Получается, что внесение проекта закона мотивировано исключительно политически. Дескать, раз обещали особый статус, значит, нужно что-то сделать в этом направлении. И важно показать избирателям, что работа по исполнению неясного решения референдума ведется. И все.
Например, закон оперирует такими понятиями как «бурятский народ», «ситуация национального меньшинства». Они требуют разъяснения для обеспечения их практической ценности при применении закона. Это тем более важно, что по результатам референдума учреждена не государственно-территориальная и не национально-территориальная единица, а административно-территориальная. Следует учитывать, что формой самоопределения национальных меньшинств в Российской Федерации в соответствии с Федеральным законом № 74-ФЗ «О национально-культурной автономии» является национально-культурная автономия.
В проекте областного закона присутствует недопустимое смешение национально-культурных вопросов с вопросами административно-территориального устройства и организации органов публичной власти на территории Иркутской области. Для второго вида вопросов есть Устав Иркутской области. Уверен, и в Институте регионального законодательства и правовой информации имени М.М. Сперанского это понимают. Кроме того, ненужной представляется статья об использовании национальных языков при проведении выборов и референдумов: агитация и сегодня на любом языке допускается, а вопросы изготовления избирательной документации (списков, бюллетеней) регулируются законами о выборах, а не законами о статусах административных образований. Кстати, в Иркутской области буряты как народ живут компактно не только в границах округа. И, на мой взгляд, все муниципальные образования должны быть равны в отношениях с государственной властью области.
Проблемы шести районов округа носят больше не этнографический, а экономический характер. Ну так давайте экономику и развивать! Давайте реальную управленческую и инфраструктурную помощь оказывать – без особых статусов и прочей словесной шелухи. Исключительно по национальному признаку не должно быть экономических привилегий, но привлечение инвесторов для реализации промышленных и сельскохозяйственных проектов – это наверняка не из разряда привилегий. Тем более что в Усть-Орде, судя по крупной выставке, прошедшей недавно, разработано более 40 соответствующих проектов: выбирай любой! Только развитие конного туризма – грамотно, конечно, организованного – уже способно, на мой взгляд, принести округу огромную выгоду – причем без каких-либо особых или неособых статусов. А что говорить о других, более масштабных проектах!
…А языку детей и в семьях научат, если семьи будут благополучными и жить будут в достатке. Помните Леонида Ильича Брежнева: «Есть хлеб – будет и песня…»?
Вячеслав Плахотнюк (на фото)
"Байкал24" впервые опубликовано