Известная максима «Москва есть Третий Рим», приписываемая разными авторами то митрополиту Зосиме (XV век), то старцу псковского Елеазарова монастыря Филофею (XVI век), в оригинале имела уточняющее продолжение: «...два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвёртому не быти». Обосновывая претензии московского царя на верховенство в мире православного христианства, средневековые публицисты упускали из внимания тот факт, что первый, западный, Рим на протяжении своей тысячелетней истории пережил два взлёта и два падения – как республика и как империя.
Республиканские установки Рима – от терминологии до структуры управления – были настолько точными, удобными и функциональными, что с незначительными дополнениями существуют до сих пор и распространились по всему миру, за редкими исключениями вроде Ливийской Социалистической Джамахирии. Совет Федерации Федерального Собрания России, например, часто называют сенатом, хотя ни по способу формирования, ни по своим функциям, ни по внешнему антуражу он не имеет с римским учреждением ничего общего. Зато на уровне процедур, причём таких основополагающих, как выборы, можно при желании и совершенно незначительном усилии усмотреть много общего между античным Римом и современной Россией.
Гражданин республики, предлагавший свою кандидатуру на одну из множества общественных должностей, должен был отвечать ряду требований. Среди формальных следует прежде всего назвать возраст, а среди действительно важных – наличие личных и семейных заслуг перед республикой и народом. Приняв решение, претендент облачался в специальную одежду – белоснежную toga candida (то есть «сияющую») и тем самым показывал всем, что на его репутации нет тёмных пятен. (От слова candida и происходит всем известное слово «кандидат».) В течение нескольких месяцев, а иногда и года, кандидат мог вести «избирательную кампанию», причём организация игр, угощений и спортивных состязаний не считалась подкупом избирателей. Важно было появляться в общественных местах, демонстрируя умение быть доступным и достаточную смелость, чтобы отвечать на нападки конкурентов и оскорбления черни. При этом можно было пользоваться услугами специалиста-номенклатора (то есть человека, называвшего имена и ранг встречных), но это считалось не самым удачным решением – ценилось наличие у претендента на государственный пост твёрдой памяти, ораторских навыков и здравомыслия. Важно было показать, что уважаемые граждане знают кандидата и считают возможным общаться с ним публично. Не правда ли, похоже на наше время?
Римскую республиканскую систему, к моменту своего падения насчитывавшую почти семь веков исправной работы, отличала суровая прямота. В день выборов граждане (а только они имели право голоса) должны были явиться лично на место голосования и после того, как специально обученный чиновник подтверждал личность гражданина, под присмотром группы чиновников (римский избирком выполнял и функции наблюдателей) опускали письменный бюллетень в корзину. Двойной контроль со стороны двух не связанных между собой структур не оставлял места для фальсификаций, и если результаты голосования пытались оспорить, то весь Рим знал, что имеет место мятеж.
С мятежниками в Риме поступали просто и жестоко: после тщательного разбирательства тех, кто не успел сбежать (бежавших, впрочем, не преследовали, и они доживали свой век на чужбине, совсем как Борис Березовский, хотя и не с таким комфортом), казнили, причём способ выбирали показательно-жестокий. Участников заговора Катилины (I век до н.э.), например, подвели под редко применявшуюся статью, предполагавшую распятие, и лишь в качестве особой милости в конце концов тихо удавили. Именно поэтому примеров «покушения на основы конституционного строя» путём нарушения законодательства о выборах за всю историю Вечного города было не слишком много. Претенденты на государственные должности знали, что гораздо проще выполнить формальные требования и приобрести расположение граждан (причём зачастую в самом прямом смысле слова – подкупив наиболее влиятельных членов общества), чем затевать гражданскую войну.
Ещё одно очевидное преимущество римского порядка перед всеми другими системами заключалось в том, что нельзя было претендовать на высшие должности, не пройдя последовательно низших. Благодаря тому что срок полномочий городских и общегосударственных управленцев составлял всего год, человек, избравший для себя карьеру политика, имел возможность ознакомиться с деталями работы всех структур управления, почти всегда принимал участие в военных действиях и управлении провинциями, участвовал в качестве адвоката или обвинителя в судебных заседаниях (что предполагало практику публичных выступлений) и в конце концов мог вполне компетентно судить о любом вопросе государственной жизни.
Сравним это положение с современной Россией. Депутатами муниципальных органов власти становятся в основном представители трёх социальных групп: предприниматели, бюджетники (причём исключительно врачи и учителя), активисты политических партий, зачастую в первый и последний раз в жизни. На вхождение в курс дела новичкам потребуется не менее трёх месяцев (как раз до конца года), на приобретение первичных навыков работы депутата – хорошо если полгода, на глубокое понимание процессов и формулирование собственных инициатив по улучшению жизни сограждан – наверное, весь срок полномочий. Старания депутатов Законодательного Собрания, организующих обучающие семинары на территориях, конференции и даже съезды депутатов всех уровней, конечно, не проходят даром, но их явно меньше, чем нужно, и далеко не все муниципальные депутаты могут принять в них участие.
Широчайшие возможности дистанционного обучения, предоставленные Интернетом, в Иркутской области не используются. В итоге большая часть решений принимается и реализуется чиновниками, которых никто не избирал, мало кто знает в лицо и – уж совершенно точно – в процессе работы никто не контролирует. Как ни странно, определённое преимущество на общем фоне имеют журналисты: по роду своей деятельности они информированы о проблемах своих территорий и избирателей гораздо шире, чем любой директор учебного заведения или владелец какого-нибудь рядового лесопильного ООО. Многие к тому же часто присутствовали на заседаниях Дум, наблюдали за работой исполнительных органов и знают хотя бы часть процедур, механизмов и даже принятых законов. К сожалению, большинство журналистов, выставивших свои кандидатуры в 2009 году, в очередной раз уступили своим оппонентам. Зато там, где выиграли, сделали это с подавляющим преимуществом.
Присутствие в Думах предпринимателей, разумеется, не является российским ноу-хау, но, похоже, значительно понижает степень доверия к представительным органам власти. Римский государственный деятель и полководец Марк Лициний Красс (известный у нас в основном как человек, подавивший восстание рабов под руководством Спартака) имел репутацию человека настолько жадного, что сумел отвести обвинение в совращении жрицы-весталки одной фразой: он вёл с ней переговоры о покупке очередного земельного участка. Тяга к обогащению допускалась, и все знали, что назначение очередного администратора в провинцию является для него хорошим шансом поправить финансовое положение. Хотя впоследствии против этого человека могло быть выдвинуто (и почти всегда выдвигалось – просто в профилактических целях) обвинение в злоупотреблениях, приговор – за исключением совсем уж запредельных случаев – был оправдательный: средства не ложились мёртвым грузом в сундуки и кубышки, но использовались для строительства дорог, храмов и иных общественных объектов в самом Риме, поскольку перед очередными выборами нужно было снова завоёвывать «доверие избирателей».
У нас же всё наоборот: даже если кандидаты будут являться перед избирателями в рубище (что, судя по декларациям об имуществе, многие и сделали), мало кто поверит. Во-первых, затраты на избирательную кампанию зачастую явно превосходят формально скромные возможности претендентов. Во-вторых, если из бюджета нельзя взять деньги (что верно не для всех территорий), от депутатского кресла и даже скромного стула можно взять известностью, влиянием и связями, пригодными для последующей конвертации в деньги и собственность. Ни один муниципальный депутат не может утвер-ждать, что какие бы то ни было блага для его избирательного участка были получены благодаря его личным усилиям, ведь все решения принимаются только коллегиально. В последнее время на уровне небольшого города или посёлка улучшения если и делаются, то не на собственные бюджетные средства – выручают область и федеральные программы. Но ни один не упустит такую возможность. И от этого доверия становится ещё меньше.
Чем это чревато, можно узнать всё из той же истории Рима. Когда сменявшие друг друга диктаторы принялись доламывать вековые устои республики, подменяя законы собственным произволом; когда белая тога уже никого не могла обмануть и на выборах главную роль стали играть не личные достоинства претендентов, а деньги и поддержка друзей-сенаторов; когда Рим оказался на грани гибели – тех, кто встал на защиту демократии, оказалось слишком мало. И республика пала, оставив после себя пустую оболочку, которой императоры ещё несколько веков прикрывали монархическую суть. В отличие от древнего мира, сейчас у России нет варварского окружения, против которого можно было бы направить энергию граждан и капиталы предприимчивых людей, наша система вообще слишком сложная и тонкая штука, чтобы позволить себе помимо кризиса ещё и внутренние дрязги.
Третьему Риму некуда падать, четвёртому – не на что опереться и не из чего строить свои стены. Давайте беречь то, что есть.
Владимир ДЁМИН,
<p style='padding-right:18px;' align='right'><a target='_blank' href=http://www.vsp.ru/politic/2009/10/20/465402>«Восточно-Сибирская правда»</a></p>