Второй год в Чите проходит Забайкальский Международный кинофестиваль. Это большое событие в жизни провинциального городка. Читинцы очень гордятся своим фестивалем и любят перечислять имена звезд российского и зарубежного кино, которые приезжали в Забайкалье. Недавно на сайте The Village своими впечатлениями о поездке «на край света» поделился «Неизвестный горожанин». И хотя автор статьи не назвал ни места, ни действующих лиц, читатели легко узнали Читу, а в Елене Гавриловне Скоропятко министра культуры Забайкальского края Галину Сыроватка. Узнали, но с оценкой прошедшего в Забайкалье кинофестиваля согласились далеко не все. Предлагаем вниманию читателей статью «Неизвестного горожанина».
Есть одно большое преимущество в том, чтобы быть молодым специалистом из Москвы. В какой области, в принципе, не так важно. В один прекрасный день тебя начинают звать в командировки, ты отправляешься в один из регионов нашей необъятной родины, чтобы в качестве столичного эксперта в чём-нибудь поучаствовать.
Я обожаю командировки по России. Даже предпочту командировку в какой-нибудь маленький город большинству видов овощного отдыха за рубежом. Каждая поездка в Пермь, Томск, Южно-Сахалинск, Мурманск — это целая гамма сложноописуемых эмоций. Среднестатистические гостиницы с маленькими телевизорами, старыми полотенцами, аккуратные, чистые, но при этом, конечно, не соответствующие никаким мировым представлениям о том, как должна выглядеть гостиница. Завтраки из сваренных вкрутую яиц третьей свежести. Поезда, где ты оказываешься в замкнутом пространстве с людьми, с которыми никогда не заговорил бы при других обстоятельствах. Пьянки с местными, с одной стороны, пытающимися доказать тебе, что ты говно заезжее и они всё знают лучше тебя, с другой — соблюдающими какую-то неведомую субординацию, отдавая должное твоему мнимому статусу. При этом они удивляют и уничтожают своим гостеприимством. Во-первых, просто потому что люди в любом городе дальше 300 километров от Москвы в сто раз приятнее, во-вторых, потому что так уж заведено.
Странное дело, но чем больше путешествуешь по стране, чем дальше уезжаешь от Москвы, тем чётче и понятнее становится всё в твоей голове. Какие-то вещи, переливающиеся в нашей жизни сотней оттенков говна, в регионах имеют чёткий окрас. Приезжая в новый город, ты сразу понимаешь: вот этот человек нормальный, этот — упырь. С этим можно работать, с этим — никогда. Разделение получается удивительно характерным: чем дальше от Москвы, тем приятнее обычные люди и неприятнее товарищи, наделённые какой-либо властью. Чиновники на местах очень часто оказываются мелкими, скользкими людьми, чахнущими в своих скромных владениях, пускающими пыль в глаза, хамоватыми, наглыми и одновременно заискивающими.
Моя последняя командировка была в один небольшой город у самого края страны, за Байкал, где уже недалеко до Монголии, Китая и Японии. Эта поездка перевернула мой мозг, скрутила его в бараний рог и при этом прочистила голову как ничто до этого. Пролетев семь часов на самолёте, я вышел, увидел оркестр, кокошники и хлеб с солью и сразу понял: Москвы нет, никогда не было и никогда не будет. Она осталась далеко позади, я никогда больше не вернусь обратно.
В аэропорту нас встречала дородная дама, министр культуры края, назовём её Елена Гавриловна Скоропятко. Крупные черты лица, обычное чиновничье мини, колготки в безумную сетку и ногти, усыпанные стразами. Стразы повсюду. Стразы на мобильном телефоне последней модели. Стразы на туфлях. Казалось, даже её зрачки — это переливающиеся в полутьме кристаллы Swarovski.
— Смотри, какие девчонки у нас, — кивнула она в сторону моделей, стоявших в ожидании нас не меньше двух часов (рейс задержался). — Не то что ваши шалавы московские, — с ходу сказала она, и стало понятно, что наш курортный роман будет непростым.
Мне выделили Волгу с водителем, парнем моего возраста, бесконечно далёким от культуры. На мой вопрос, ходит ли он в кино, на выставки или в любое другое место, он неизменно отвечал: «Да ну нахуй, я лучше на дачу поеду, пивка возьму». Также неизвестно зачем, каждому работающему над проектом выделили куратора — приятного человека, которого под страхом увольнения заставляли следить, чтобы мы не потерялись, не погибли, везде успели и остались довольны происходящим.
Мы делали международный кинофестиваль в городе, поездка в которой сама по себе должна приравниваться к международному путешествию. Межконтинентальному. Межпланетному. К поездке на Марс, например. Всё, что случилось в следующие десять дней, было похоже на набор хаотичных картинок, фильм Дэвида Линча по сценарию Рустама Ибрагимбекова с Безруковым и Глорией Гейнор в главных ролях.
Немногие знают, но в большинстве городов России есть свой международный кинофестиваль. Это локальные события, куда приезжают артисты, которые в основном снимаются в сериалах или просто ездят с фестиваля на фестиваль. Так как артистам часто платят за приезд, для многих это единственный источник заработка. А для артистов, снимающихся в бесконечных сериалах, — возможность почувствовать себя звёздами. Собственно, к кино это имеет мало отношения, скорее похоже на парад людей, которых ты вроде где-то видел, но никак не можешь вспомнить, где именно. Наше мероприятие отличалось тем, что у него появился программный директор с задачей сделать в небольшом городе на краю страны хороший фестиваль.
Вот я отсматриваю творчество местного театра «Русопятые узоры». Следующий слайд — мы чокаемся шампанским с Настасьей Кински в местном ресторане. Следующий слайд, пожалуйста — член жюри, заслуженный артист России называет фильм австрийского режиссёра Вольфганга Мурнбергера работой еврея-второгодника, следующий слайд — это я в юрте с бывшим мэром небольшого канадского городка ем бараний суп и пью тан, запивая его водкой. Следующий слайд — мой первый конфликт с министром культуры края: я отдал девочкам-моделям, которые работали на мероприятии совершенно бесплатно, несколько оставшихся букетов цветов. Через пять минут мне позвонили из министерства: «Какого чёрта вы раздаёте наши букеты? У нас на них другие планы!»
Следующий слайд — приём у губернатора, стол ломится от еды, столько еды мы не смогли бы съесть за неделю. Огромные поросята стоят посреди осетров, уложенных на ковре из салатов. Следующий кадр — выпиваем с местными ребятами, их средняя зарплата 7 000 рублей. Следующий слайд — знаменитый французский артист обсуждает с местной бабушкой вопросы религии. Я снова в юрте. Признаюсь в любви любимому режиссёру, дважды номинанту на «Оскар».
Идём дальше. Я не беру на мероприятие местный фольклорный ансамбль. Я вежливо прошу убрать шарики, развешанные по всему фойе театрального зала. Я прошу не использовать дам в кокошниках и военный оркестр. Я теряю доверие министра культуры. Я порчу отношения с министром культуры. Я использую в мероприятии песню Эми Уайнхаус. Я теряю министра культуры. Она больше не заигрывает со мной и не проплывает, покачиваясь и поблёскивая стразами, на волнах нежности.
Я допускаю главную ошибку. Делая церемонию закрытия фестиваля, я забываю, что Москвы не существует и что я совсем в другом месте. Я делаю милое мероприятие, стёбное, снимаю видео, в котором местные жители выглядят слегка нелепыми, странными, очень милыми и добрыми. Я хотел показать, что этот фестиваль, конечно, немного смешной, и снять претенциозность, сбить пафос.
И тут я понял, в чём главное отличие «там» от «здесь». Там не привыкли смеяться над собой. Там всё очень серьёзно. В Москве мы так привыкли ко всему относиться не по-настоящему, не говорить прямых фраз, не давать оценок, что совсем забыли, как это вообще бывает. Мы не относимся серьёзно к себе и не ждём ничего сверхъестественного от других. У нас изначально заниженные ожидания. Сходил в кино — ну вообще-то кино говно, но так как это снял Коля, а Коля неплохой парень, то я ему скажу, что ничего. Был на вечеринке — вообще-то было адски скучно, мы топтались вокруг сумок до шести утра, зачем — не знаю, но так было нужно. Я встретился с Леной — вообще-то я думаю, что она дура, но зато мы обсудили, какие все идиоты. Я переспал с Зиной — было как-то так, зато у меня есть секс.
После церемонии закрытия фестиваля мимо проплыла министр, повернулась ко мне и коротко отчеканила: «Хуй». Моего посыла не оценили ни в министерстве, ни московские организаторы, которые преследовали какие-то свои цели, ни даже мои новые приятели. Это было падением. В ту же секунду из заезжего специалиста я превратился в москаля, который носится тут со своими амбициями и ничего не умеет. Мне даже не нашлось места на заключительном банкете — нас посадили в отдельный зал, где одиноко лежали на блюдцах фрагменты несвежей рыбы и порционный сыр «Российский».
В 3 часа ночи мне позвонили. Это был мой водитель. Он был очень пьян. Видно было, что ему очень тяжело даются слова. «Слушай, бля нахуй, бля, — начал он. — Мы тут это, нет у нас тут „фейсбуков“, „контактов“ и прочего. Бля. Но ты приезжай, пожалуйста. Приезжай и не забывай нас. Потому что иначе пиздец».
Я заплакал. Я стоял ночью посреди города на другой стороне земли и плакал. Грохнул салют. Огромный салют. Салют, целью которого было показать всем гостям, насколько этот салют грандиозен. Он не был красив. Он был как танк. Казалось, это не кончится никогда. Я вернулся в Москву. Прошло много времени, прежде чем я вошёл в какое-то обычное русло. Вчера мне опять позвонил мой водитель. Я не ответил. Может, потому что было пять утра. А может, потому что я боюсь открыть глаза и понять, что я всё ещё там, а Москвы нет и никогда не было, а может, потому что где-то в глубине души я хочу, чтобы так и произошло.
"Байкал24"