Предмет исследования
Предположим, имеется страна «СР», в которой стараниями заинтересованных лиц давным-давно учреждена организация, объединяющая деятелей кинокамеры, то есть Художников и Творцов с больших букв. Необходимо уточнить, что страна «СР» на момент учреждения представляла собой лидера так называемого инфракрасного глобального проекта, суть которого заключалась в установлении счастья через всеобщее равенство, если необходимо, то - в принудительном порядке.
Для простоты каждой категории Художников и Творцов надлежало быть членами одной единой организации. На крайний случай и при большом желании один и тот же Творец, например деятель авторучки, мог входить, соответственно, в несколько организаций, где пользовались продукцией, выходившей из-под авторучки. На практике, однако, получалось, что в чем большем числе организаций – назовем их для краткости союзами – состоял деятель, тем меньше из-под его авторучки реально выходило продукции.
Долго ли, коротко ли, но страна «СР» по причинам пренебрежения собственной элиты к своему же инфракрасному проекту разделилась в себе самой, и на ее месте возникло некоторое количество стран, самой крупной из которых стала страна, которую мы в целях данного исследования назовем «Р». Некоторое количество прочих свежеоперившихся стран пожелало примкнуть к так называемому северо-западному проекту, который противостоял инфракрасному и после геополитических катастроф чудесным образом уцелел, или, вернее, считает, что уцелел. Страна «Р» тоже заявила, что отныне и в ней будет такой же способ производства, что у бывшего врага и, дабы побыстрее его догнать и перегнать, раздала часть нажитого общим потом, кровью и слезами доверенным лицам, кои стали жить-поживать, добра наживать с чувством глубокого удовлетворения.
Союзы Художников и Творцов, а также многочисленная масса Тружеников Кульмана и Рейсфедера, страстно желавшие инфракрасному проекту сгинуть без следа, остались при своем интересе. Да и то сказать: нужно было думать, в какой институт поступать. Пошли бы в нефтегазовый, то и было бы им счастье.
Важно отметить, что союз деятелей кинокамеры вел себя заметно шумнее других. Для начала он сверг прежнее начальство, затем пару раз свергал свежеизбранных в надежде найти, наконец, достойного Лидера, капитана дальнего и среднего плавания, способного повести их в поход и, попутно, накормить в дороге. Их даже за это стали полагать неким барометром, указующим куда дальше двинется жизнь в стране в целом. Ну, как бы, модель преобразований и тенденций. Никита М., объект настоящего case study, эту суматоху не поддерживал и не одобрял. Он выждал пока «СР» не превратилась в «Р», печальным взглядом сопроводил в последний путь все остальные союзы, а потом согласился возглавить бестолковых деятелей кинокамеры.
Удивительным образом вышеупомянутые деятели не разбежались и не плюнули на свой союз, но, наоборот, настаивали на его самоценности. Однако, жизнь киноэкрана чудесным образом наладилась сама собой, как бы вовсе без помощи союза, так что отдельные фартовые киносъемщики начали этот союз видеть определенным образом. Никита М., действительно, весь свой пыл на общественном поприще не проявил.
Деятели, продолжавшие печаловаться о такой странной планиде, решили, что пора бы его поменять. Наблюдатели навострили уши и ждали: какую-такую тенденцию обнаружит этот беспокойный союз на сей раз. Ну, там, собрались, натурально Никиту М. свергли, и избрали на его место Х. Х был всем хорош, но вот только лет был преклонных, так что провоцировал на предположение, что в этой своей должности будет служить парадным подъездом, а реальная распасовка пойдет со двора. Никита М. после недолгих раздумий решил вернуть себе должность, хотя постоянно заявлял об обратном. Ну, решил и вернул, и теперь озабоченные наблюдатели кумекают, зачем ему все это было надо и что все это вообще значит.
В этой связи предметом исследования будет реставрация, наступающая после всякой революции. Причины ее, несомненно, связаны с самоощущением элит, закономерностями их поступков и последствиями таких закономерностей для, в частности, страны «Р».
Проект и элиты.
Только на первый взгляд кажется, будто революции происходят в отдельных странах. На второй и последующие взгляды открывается несколько иная конфигурация события. Перевороты, преобразования и прочие пертурбации - по крайней мере, в исторически обозримом не совсем далеком прошлом – свидетельствуют о железной поступи нового глобального проекта, который хочет сменить образ жизни, то есть возвестить новые ценности, а во исполнение своей миссии насадить отвечающие им нормы, правила и процедуры. Все это – внимание! – имеется в виду осуществить на Земле, в смысле на нашей планете и в материальной реальности.
На самом деле причинность нашего мира находится вне пределов нашего мира. Агностиков и атеистов прошу не вздрагивать и не напрягаться, скоро будет понятно, что противоречий нет. Так вот, любой проект в качестве предпосылки имеет идеи, которые не выводятся из материальной реальности. В этой реальности, действительно, ничто не свидетельствует о наличии творящей силы. Свидетельством является другое: невозможность объяснить события этого мира исключительно через логику этого мира. Любое глубокое и продвинутое исследование – хоть физическое, хоть антропологическое, хоть биологическое – неминуемо и неизбежно упирается в невозможность установить причину событий. Ну, нет причины для события только в механике этого мира, и все тут!
В этом месте, обычно, говорят, будто наука пока не открыла всех горизонтов знания, не проникла настолько глубоко в тайны это мира, но, несомненно, сделает это вскоре. Вообще-то проникла, но ладно, подождем, хотя вряд ли дождемся. Во всяком случае, глобальные проекты науку, естественно, уважали, но основой своей все-таки полагали Бога.
А как же «свобода, равенство, братство» времен великой французской революции, антиклерикальная беспощадность инфракрасного проекта, вера в человека, вместо веры в Бога? Да все там же. Французы верили в разум, но затруднялись объяснить, откуда он вдруг взялся. Красные поклонялись неумолимым законам исторического прогресса, но ни за что не могли объяснить, по какой причине вообще возникло историческое развитие. Один честный преподаватель философии (эпохи научного коммунизма) на вопрос о причине возникновения вселенной прямодушно ответил: сей вопрос приводит к Богу, а потому в общественных науках не обсуждается. Значит, во всех системных проектах устройства жизни земного общества так или иначе есть Бог, только в одних он заявлен прямо, а в других опосредованно. Природа любого проекта идеалистична и в сердцевине имеет преодоление разобщения и розни. «Свобода, равенство, братство» - лучше не скажешь. Однако, какими, собственно, земными соображениями может мотивироваться такой лозунг? Почему мы должны думать не о своем желудке, а о соседском? Да и вообще, Каин, где брат твой? Поэтому допустим, что наш исследовательский объект, Никита М. верит в Бога.
Ну, вот возник проект, умные головы обмяли и прикинули трамвай к носу – вроде получается. Теперь нужны людишки, которые каждый на своем уровне будет двигать реальные дела, о которых договорились в принципе. Им предстоит пахота в смысле осуществления на практике норм, правил и процедур нового проекта. Если говорить предметно, о проекте, сменявшим всякие там феодальные раздробленности, то для формирования его элиты создали сеть масонских лож, в которых, во-первых, в принципе могли встретиться умные феодалы, понимавшие, что так жить нельзя и поговорить с людьми нового времени, знавшими, как будет дальше; а, во-вторых, после пристального наблюдения, следовало отфильтровать болтунов и вычислить верную проекту пехоту, способную толково и истово работать дальше.
Инфракрасный проект поступил точно так же: создал кружки изучения марксизма. Вслед за этим подтянулись всякие там общества рабочих, газеты и партии, наконец. Нарабатывали пехоту.
Кто там на самом деле стоял за всем этим – не узнаем никогда, и не нужно, хотя очень хочется. Могут быть неожиданности, вроде императора-масона, или капиталиста-марксиста, но это действительно не играет никакой роли. Напоминаю: железная поступь проекта. Причинность вне этого мира. Уместен только вопрос «зачем», а не «за что».
Мыслитель марксэнгельс был абсолютно прав: следующая формация вызревает внутри предыдущей. В том, прежде всего, смысле, что элита нового проекта выращивается заранее, когда еще работает старая система. Принципиально только одно: у новых людей существуют целостные представления об устройстве нового порядка. Еще важно определить страну, в которой удобно начать преобразования (которую не жалко) и, затем, нужен только толчок, который можно обозвать хоть революцией, хоть переворотом, чтобы проект зацепился за реальную жизнь и начал свое победоносное или провальное шествие по окрестным пространствам.
Всегда ли почин становится великим? Никак нет. Не всегда.
Как ни истребляй предыдущую элиту, изобретая порой фантасмагорическую жестокость, до конца извести предыдущих супостатов не удается. Некоторая их часть, собственно, самолично участвует в новом проекте, другие успевают вовремя смыться, а до малой части просто руки не доходят. Однако, если их всех свести вместе, то не так их окажется и мало. И вот, в один прекрасный день, все они вместе осознают, что находятся на развилке. То ли нужно сдаться и влиться в стройные ряды нового проекта, то ли продолжить сопротивление, то ли еще поюлить, в надежде поймать счастье, когда всем надоест бороться.
Как правило, перед лицом истребления и потери своего мира, обихоженного и обустроенного предыдущими поколениями, существенная часть старой элиты решает откатить назад. Причина проста и очевидна: к этому моменту еще остаются недостроенными институты нового проекта, а вот старые пока работают, за счет чего реакционеры и консерваторы в принципе имеют возможность восстановить свое влияние. К новым порядкам еще не готов способ производства. Он никогда не готов, ни в какой революции, ни на каком переломе. Экономика – дело длинное и инерционное. Пока она раскатится – полвека пройдет. Не готовы также порядки низшего уровня – неписанные правила поведения и общения – которые исчерпывающе именуются понятиями. Значит, мотив реставраторов не только шкурный, но и рациональный: жить-то надо. Страна не может ждать, пока заработают новые институты, способ производства и понятия.
Однако хоть старые институты и работают, они в существенной мере искажены и ослаблены, то есть подранки такие. Реставраторам не остается ничего иного, кроме как приспосабливать старые институты к новой реальности, в результате чего появлялись практически новые институты. С реальностью не поспоришь. Во Франции, например, великая революция была, очевидно, преждевременной. Людей, затеявших ее, подгонял к действию вызов, брошенный заморской Америкой. Они были в курсе дела, сами участвовали в вооружении и финансировании инсургентов и точно понимали проектную перспективность этой далекой страны. Перед ними стоял выбор: сделать Францию опорной страной нового, капиталистического проекта или тащиться в обозе североамериканцев, как бы они там не назывались. Не получилось. Более или менее ситуация устаканилась только к концу следующего (!) века, а эмоционально Франция до сих пор не может смириться с первенством США.
Ну, а разруливать ситуацию после революционного фальстарта пришлось – правильно! – Наполеону Бонапарту. Этот аферист уничтожил всякую надежду Франции на проектное лидерство, но расчистил дорогу республиканскому строю и республиканским элитам. Последователи его были вычищены из власти. Так и бывает. После реставрации решительно и жестко устраняются все, кто устроил реставрацию. Все, что прилипло по ходу дела к рукам и кошельку, отходит пост-пост-реставраторам. К этому моменту дозревают до кондиции институты нового проекта.
Как не позавидовать североамериканцам: их-то элиты с самого начала были знаменосцами нового проекта. Но у них еще все впереди.
Отступление.
Время от времени в устройстве некоторых обществ – буквально во всех его сферах – происходят крупные перемены. Они касаются мировоззрения и способа производства, политических аспектов, да и самого образа жизни. Перемены происходят не повсеместно и не всех приводят к желаемому состоянию. Важно, что изменения носят фундаментальный характер, имеют ценностное измерение и так или иначе связаны с нарождением нового глобального проекта. Частота их возникновения – примерно раз в 500 лет.
Эта закономерность выявлена Михаилом Хазиным, но пока описана недостаточно подробно, поэтому назовем ее «гипотезой Хазина».
Последний раз фундаментальные перемены имели место примерно в XVI веке, когда нарождался капитализм, протестантство и прочие знаковые системы. Изменения касались самых базовых основ общественного устройства и потому воспринимались как конец света. Запрос на перемены, тем не менее, происходил от самих обществ, а то, что перемены не всем подходили и не всегда нравились – увы. А вам бы понравилось, если вы, уважаемый ремесленник, вдруг оказались не нужны, поскольку сукно теперь будут делать машины? Мир рушится, деньги портятся, нравы падают. Чистая правда, кстати, зато повышается «эффективность».
По целому ряду признаков в XXI веке будет то же самое. Текущий кризис – это всего лишь предтеча. Пока не вполне осознано то обстоятельство, что кризис сей – не столько экономический, сколько ценностный. Коли уж дело дошло до ценностей, то – не рассосется и сменой технологических укладов не ограничится. Почему? Еще раз напомню: причинность этого мира лежит вне пределов этого мира. Вопрос «почему» неуместен. Уместен вопрос «зачем».
Ситуация: страна «Р»
Прежде чем мы рассмотрим текущую ситуацию в стране «Р» необходимо кратко пояснить, как строилась страна «СР» и когда на самом деле произошла реставрация, которая, как мы считаем, неизбежна и обязательна.
Инфракрасный проект точно знал, чего хочет, и как это осуществить. Без сомнений и колебаний. С предыдущей элитой богоспасаемой империи в стране «СР» поступили просто – извели в натуральном смысле. То есть перебили и прогнали. Немногочисленные уцелевшие сочли за благо не выступать, но устроиться, как получится, и погодить. Причем это касается не только оставшихся, но и уехавших, многие из которых вполне сотрудничали со страной победившего пролетариата (в лице ее секретных органов). Поскольку «СР» продержалась достаточно долго по человеческим меркам (но не историческим!), то к моменту пертурбации в 1991 году от старой элиты остались одни воспоминания: все ее обломки адаптировалась внутри новой элиты.
Объект case study Никита М. также является продуктом этой трансформации.
Так когда же произошла реставрация? Житейский здравый смысл велит в качестве даты избрать тот самый 1991 год, когда, вроде бы, вернулись старые порядки. Однако было ли возвращено награбленное, возвратились ли князья с графами в свои покои? Получили разве крестьяне свои земельные наделы назад с извинениями? Никак нет. Значит не реставрация.
Тогда, может быть, это была еще одна революция? Буржуазно-демократическая? Позвольте, но и сегодня, спустя почти двадцать лет институты в стране мало, чем отличаются от страны «СР», за исключением присвоения прибыли. Здесь-то, как раз, перемены налицо. Хотя… . Если вдуматься, то принципы оного присвоения тоже изменились мало, только переведены в денежную форму.
А что же это было тогда в том треклятом августе?
Имело место притворное действие, имевшее целью зафиксировать результаты реставрации.
Реставрация была существенно растянута по времени, но началась, несомненно, в 50-60 годы прошлого века, сразу после смерти Хозяина инфракрасного проекта. Дело в том, что ценностной системе этого проекта глубоко чуждо и даже омерзительно само понятие «элита». По замыслу он должен был быть делом всех и каждого, то есть не только народиться, как сетевая структура, но и развиваться в этом ключе. К сожалению, управленческие практики тогда не освоили этой поляны, так что управлять страной и проектом приходилось привычными иерархическими методами.
Хозяин это отлично понимал и поэтому всех ответственных лиц, мнивших себя элитой, гонял, как шкурок, а время от времени истреблял. Накануне очередного истребления потенциальные жертвы сообразили, что пора с этим завязывать. Тут Хозяин и зажмурился. То ли сам, то ли с товарищеской поддержкой – кто теперь разберет.
Оставшиеся чудесным образом в живых видные деятели решили промеж себя, что неплохо бы и пожить теперь вволю. Кое кого, правда, тоже пришлось шлепнуть, но так уж у нас принято, что с кремлевского крыльца какое-то тело обязательно должно спланировать на пики, иначе народ не поймет. Им бы честно закрыть проект, как намеревался сделать как раз тот, кто на пики налетел, но тогда становилось бы непонятно, с какого-такого бодуна они этой страной управляют. Ну, как всегда, тоже решили погодить и так и годили вплоть до августа 1991 года.
Ни в коем случае не следует думать, будто это был конец реставрации. Это был ее апофеоз. Отдельные горячие головы рванулись, было, стирать все воспоминания о стране «СР», но пришли холодные головы и решительно их одернули. Символы и ритуалы необходимо было оставить, поскольку давали они необходимую легитимацию элиты страны «Р». Ее основной задачей стало одно – уцелеть и процвести. Условием для этого является прекращение всякого развития – национального или проектного, ибо для этого понадобится другая элита.
Увы, все проекты, созданные людьми, обречены, ибо человек все равно хочет для себя, а нужно хотеть для других. Причинность этого мира…, ну и так далее.
Ситуация: Никита М.
Вот, исходя из вышеизложенного, легко и приятно объяснить, зачем объект настоящего case study Никита М. вернул себе должность и в чем тенденция, однако.
Объясняю: не зачем, а почему. Потому, что нельзя допустить, чтобы под сомнение ставилось неотъемлемое право элитариев определять ход событий. Тут даже можно предположить, что Никита М. заботится относительно общего блага, то есть осознает, сколь много случайные люди могут наломать дров, и сколь неказиста станет участь простого киносъемщика. Чем он всем этим бедолагам в силах помочь, боюсь, не знает и сам Никита М. Штука в том, что вне определенной ценностной системы все эти органы, союзы, департаменты и прочая рать не имеют никакого смысла, а ценностная система инфракрасного проекта, служившая причиной существования страны «СР» и всех ее производных, полностью уничтожена за десятилетия реставрации. Оболочка осталась, а содержание – нет.
Если бы стоял вопрос “зачем», то следовало бы сто раз подумать, существует ли необходимость так ломать ситуацию через колено, так педалировать неприязнь между сторонами, чтобы дальнейшие отношения продолжались бы с участием третьей стороны – ну, например, бейсбольной биты. Говоря русским языком – реформировать нужно было эту организацию, найти хоть какой-то смысл в ее существовании, а не сводить вопрос к тому, кто будет ею руководить. А уж по большому счету, то неплохо было бы употребить свой интеллект для обоснования новой ценностной системы страны, а не ее огрызков.
Что ж, союз деятелей кинокамеры не разочаровал и на этот раз, обнаружив тенденцию общественного развития. Тенденция проста: ничего не трогать и ни в коем случае не менять. Союз умирает, но смерть не будет скоропостижной и неизвестно, кто умрет раньше: союз или кинокамера. К счастью, представители семьи Никиты М. всегда жили долго, чего и хочется пожелать объекту настоящего case study.
Постановка вопроса «зачем».
Вернемся к «гипотезе Хазина». Если действительно XXI век станет временем, когда назреют радикальные перемены общественного устройства и способа производства, то уклониться от них не получится даже у самых твердых или, наоборот, гибких субъектов. Тупик современного мира просторен, открыт для всех, и каждая страна положила в него свой тернистый путь.
Страна «Р», в частности, находится в нем, поскольку стоит перед цивилизационной дилеммой. Испокон веку власть в ней неразделима с собственностью. Этот трюизм растиражирован в сотнях исследований и реплик, но вы не найдете ни одного вразумительного предложения, как это можно исправить. Поэтому не получается ни у кого новый проект для страны «Р». Цивилизационные основания – это штука неподъемная, тысячелетняя и даже инфракрасный проект, рвавший любые связи с традицией, эту порвать не сумел. Больше того, может быть, он и победил, поскольку в этом моменте совпадал с цивилизационными основаниями данной конкретной страны.
Из тупиков лабиринта лучше всего выходить, поднимаясь вверх: сразу видно как расположены коварные закоулки. В этом смысле всех нас может ожидать сюрприз – контуры привычного и уютного мира начнут расплываться, как мираж под солнцем, пока не улетучатся вовсе.
Они, собственно, уже расплываются. Например, привычные сравнения и иллюстрации вызывают, порой, недоумение. Скажем, приводят вам цифры товарооборота между страной «Р» и страной «П». Значит, экспорт – столько мэлэрэды, импорт, наоборот – столько. Но! Мы туда нашу исконную нефть, а они оттуда продукцию трансконтинентальных корпораций, расположенных за тысячи километров от страны «П». Так почему мы засчитываем продукцию, просто собранную на территории страны «П», но ни к ее капиталу, ни к ее интеллекту отношения не имеющую, как продукцию именно страны «П»? И при чем здесь тогда товарооборот между странами? «Опель», вроде немецкая машина, а на самом деле?
Таких недоумений можно городить сколько угодно. Все они ярче или туманнее будут высвечивать исключительно шершавые стены того же самого тупика. Если уж мы упомянули про ценностное измерение, то пьянка пойдет совсем другая.
Наш всеобщий и всемирный тупик заключается в желании получать, приобретать, потреблять, присваивать, повышать надои, проворачивать аферы, приращивать капитал – все на букву «П», с которой начинается слово, обычно называющее итог этих увлекательных действий. Православные, католики, мусульмане, иудеи – все криком кричат: «Опомнитесь, ребята, буква «П» близко!».
Молчим, не даем ответа. А в том, новом проекте, который, может быть, успеет возникнуть в XXI веке, скорее всего, будет предусмотрено, что сперва нужно накормить работников, подумать о прочих близких, устроить производство (но не бумажных денег, а чего-то полезного) а уж потом, если что останется, купить себе любимому «Бентли». Вообще, вспомнить слово «безвозмездно», то есть даром.
Как это сделать? Думать. Задать вопрос «Зачем» - это и есть способ подняться над лабиринтом, выйти хотя бы на секунду за логику этого мира, поискать там причинность, почувствовать, что единственное стоящее – это Любовь, от которой сводит скулы и хочется плакать, которой так не хватает ни элитам, ни простолюдинам, ни объекту настоящего case study Никите М.
P.S.: Поэт Наум Коржавин приехал как-то в Москву после нескольких лет эмиграции. Встретился с друзьями, послушал новости о жизни как раз в это время распадавшихся писательских союзов и, как гласит молва, сказал одну фразу:
«Ребята! Кончайте толкаться на обломке льдины!».
Сергей Гавриленков
<p style='padding-right:18px;' align=right><a target=_blank href='http://worldcrisis.ru'>Мировой кризис</a></p>