Проблема Байкальского целлюлозно-бумажного комбината /БЦБК/, остающаяся яблоком раздора ученых и промышленников, власти и общества уже в течение полувека, похоже, подходит к своей логической развязке. В ближайшее время профильные министерства совместно с региональными властями и научным сообществом должны по поручению премьер-министра Владимира Путина представить комплексные предложения по БЦБК. С позицией ученых и проблемами Байкала корр. ИТАР-ТАСС Екатерину Слабковскую познакомил директор Лимнологического института СО РАН, академик Михаил Грачев.
- Как вы оцениваете сегодняшнее состояние Байкала, Михаил Александрович?
- Байкал чистый. Вы знаете, что выпускают глубинную байкальскую питьевую воду, она удовлетворяет всем критериям качества, нравится людям. Это одна грань существующей реальности, другая грань – закон «Об охране озера Байкал». Он систематически нарушается Байкальским комбинатом в течение многих лет.
- Руководство комбината часто говорит о том, что масштабы экологической проблемы раздуты, а недавно заявило, что его стоки очищены до естественного состояния пресной воды.
- То, что его стоки близки по своему составу к природной воде, это совершенно правильно, потому что основную долю в них составляет Н2О. Это тоже история многолетней давности. Все директора, которые когда-либо работали на комбинате, водили высокие делегации и прилюдно пили эту сточную воду. Они очень рисковали, в ней, к примеру, было много кишечной палочки. Так они защищали комбинат. Но не в этом суть, суть – в соблюдении закона. Есть закон «Об охране озера Байкал», на его основании было принято постановление правительства, разрешающее или запрещающее те или иные виды деятельности на Байкале.
И в этом документе был прописан запрет на деятельность комбината без замкнутой системы водооборота. Вы знаете, что в январе 2010 года премьер-министр Владимир Путин отменил этот пункт закона и временно разрешил работу комбината – из- за социальных проблем в Байкальске. Но есть и другие пункты этого постановления, например, запрет на сброс веществ, на которые не установлена ПДК /предельно допустимая концентрация/. Как устанавливают ПДК? Берут какое-то вещество, добавляют в воду, запускают живые организмы и смотрят, ядовита вода или нет. Целлюлозная промышленность сбрасывает многие тысячи веществ, и все их не испытаешь. С тем, что она сбрасывает много веществ, на которые не установлены ПДК, бороться можно только одним способом – путем замкнутого водооборота.
- Установить ПДК для всех веществ сточных вод БЦБК – это утопия?
- Это совершеннейшая утопия. У меня в руках «Временное разрешение на сброс загрязняющих веществ стоков Байкальского ЦБК до августа 2012 года». Возьмем только один показатель – ао-хлор /абсорбируемый органический хлор/. Допустимая концентрация – 0,000008 мг/л. 200 гр этого вещества комбинат имеет право сбрасывать в год. Эту цифру с множеством нулей – никто не может эту концентрацию померить даже самыми современными приборами. Есть методика определения ао-хлора, которая принята в целлюлозной промышленности, чувствительность этой методики – 0,01 мг/л, меньшее количество вещества она мерить не позволяет. Да и какой должен быть яд, чтобы принести вред Байкалу, если в год выливать граненый стакан вещества? По закону «О Байкале», по постановлению правительства, этих веществ нельзя сбрасывать вообще нисколько. В моем понимании это и есть правовой нигилизм. Нужно либо соблюдать закон, либо его менять.
- Внедрение на БЦБК системы замкнутого водооборота – это еще одна утопия или возможная реальность?
- В современной технологии все возможно. С 1990 года Селенгинский комбинат работает без стоков, но там небеленая целлюлоза, нет тех самых соединений хлора, которые, по мнению в том числе Минпророды, нельзя сбрасывать в Байкал. Сейчас есть другие технологии: с озонированием, с перекисью водорода и т.д. Но для того, чтобы их внедрить нужны немалые капиталовложения, нужна уверенность, что продукция, которая будет получаться, будет иметь нужное качество. Такой полной уверенности нет. Кстати, вы знаете, для чего в основном работает Байкальский комбинат?
- По информации, которую подтвердили в правительстве Иркутской области, до 90 проц байкальской целлюлозы уходит на экспорт в Китай.
- Как говорят французы, "шерше ля фам". Из этой целлюлозы делают вискозу, а из вискозы – главным образом дамское белье. Так что вы, женщины, виноваты в существовании БЦБК. Но если говорить серьезно, то в экономике комбината разобраться вообще не возможно. Сейчас предприятие работает в половину мощности и якобы приносит прибыль, рассчитывается с долгами. Был период, когда оно работало на полную мощность, именно в этот период оно полностью разорилось, стало банкротом, заложило всю свою собственность и получило около 4 млрд руб долга. Тогда, производя 120 тыс тонн самой дорогой беленой вискозной целлюлозы в год и более, они разорились, а сейчас, с 60 тыс тонн в год, они обогащаются. Понять этого я не могу, это большая загадка. Мне звонят мои коллеги со всего мира и первым делом спрашивают: «Ну как, комбинат когда закроют?». Вы приходите – тоже спрашиваете, как Байкал? Если взять любого среднего жителя России, он – и я в этом абсолютно уверен – скажет, что комбинат там не уместен. Допустим, это все люди неграмотные, которые не знают, что такое ПДК, ПХК и так далее, но они все - против. Это мнение надо уважать?
- Противники вашей точки зрения часто ссылаются на те 10 или менее проц производимой на БЦБК продукции, в которых нуждается наш оборонный комплекс.
- Я думаю, что это очень слабая отговорка, потому что если б это действительно было государственной необходимостью, можно было бы выпустить 10 тыс тонн целлюлозы, складировать, и этого хватило бы оборонному ведомству на 20-30 лет, потому что ему нужно всего лишь 300 тонн в год. Я убежден, что если бы в России провели референдум о том, допустимо ли иметь целлюлозный комбинат на берегу Байкала или нет, то большинство сказало бы «нет». Конечно, в Байкальске очень много социальных проблем, но и их можно решить, только когда комбинат будет закрыт. Кстати, земля на Байкале довольно дорогая. Сегодня 1 сотка в Байкальске стоит 100 тыс руб, под БЦБК находится 800 га, значит эта земля уже сейчас оценивается в 8 млрд руб, после закрытия комбината она будет только дорожать. Учитывают ли экономисты-производственники эту ситуацию? Для Байкальска нужна дорожная карта. Правильная дорожная карта на 50 лет по опыту развитых стран – это зеленая лужайка, которая получится если разобрать завод по кирпичикам, как Берлинскую стену, и рекультивировать отходы /проект переработки накопленного на БЦБК шлам-лигнина предложен институтом – прим.ТАСС/. Затем на этой лужайке можно делать, что угодно – реабилитационный центр для стариков и инвалидов, концертный зал и т.д. На берегах Великих озер живут очень богатые люди, и берега эти очень чистые.
- Подготовка того задания по БЦБК, которое дал премьер- министр Путин выходит на финишную прямую. Оно было адресовано в том числе и ученым. Ваши предложения сводятся к закрытию производства. По такому же сценарию могут быть реализованы и предложения ваших коллег из Института геохимии СО РАН. А по части модернизации БЦБК ученые предлагают какие-то проекты?
- По части модернизации ничего не может быть предложено. Строить новый комбинат на берегу Байкала было бы очень глупо. Если построить целлюлозный завод на 10 км выше Иркутска – это допустимо, на мой взгляд. Но только какой будет крик о том, что весь Иркутск отравится. В России очень много воды: пожалуйста, есть богучанская площадка ниже по течению Ангары, есть Амур, Лена, Витим – масса мест, где можно разместить целлюлозный комбинат. Почему он должен быть на Байкале вопреки мнению большинства россиян? И зачем нужна модернизация того, что не может быть разумно, хотя бы с точки зрения экономики? Леса вблизи комбината нет. Считается по западным меркам, что максимальное плечо доставки леса – 100 км, здесь его везут за 800 км. Как они при этом получают прибыль, я не знаю.
- Мы говорим с Вами об альтернативных целлюлозному производству проектах, которые могли бы появиться в Байкальске. Каковы последствия полувековой работы комбината, его воздействия на окружающую среду. С экологической точки зрения эта площадка вообще пригодна для реализации всех витающих сейчас вокруг этого места идей?
- С экологической точки зрения это возможно. Но там нужно проводить очень хорошую инвентаризацию. Пока мы смотрели только пруды /карты-накопители со шлам-лигнином – прим. ТАСС/, но есть еще и купол подземных вод. Насколько он загрязнен, чем, досконально не известно. Но, конечно, его можно ликвидировать. Для города Байкальска были построены огромные очистные сооружения, которые плохо работают, потому что они слишком большие для этого маленького городка. Возможно, через них можно очистить этот купол подземных вод и спустить в Байкал.
- БЦБК – главная опасность для Байкала?
- Я не могу сказать, что главная опасность. Байкал очень, невообразимо большой. Извините за сравнение, но подсчитано: если в Байкале утопить все население Земли, то уровень озера поднимется на 1,5 см. В тени проблемы Байкальского комбината никакая работа не ведется. Впервые в прошлом году наши водолазы увидели на малой глубине напротив Листвянки полосу, на которой радикально изменилась растительность. Листвянка бурно развивается – туристы, гостиницы, стиральный порошок с фосфором и т.д. Кстати, в Листвянке, которая считается визитной карточной Байкала, нет канализации. А что творится на Ольхоне /крупнейший остров – прим.ТАСС/? Вся береговая линия замусорена. Пароходы плавают по Байкалу – ни у одного из них нет системы сбора фикальных вод. Так мы все Байкал любим… Кто сейчас будет заботиться о канализации в Листвянке, если есть Байкальск? Но, по большому счету, единственное крупное бедствие, которое грозило всему озеру, это нефтепровод, который мог быть проложен тут, но Путин принял решение перенести его на север. Это правильное решение. Если бы 20 тыс тонн нефти вылились в Байкал, то половина его претерпела бы экологическое бедствие.
- Часто говорят о реке Селенге, как о главном загрязнителе Байкала.
- Это неправда. Концентрация тяжелых металлов и других загрязнителей в Селенге маленькие. Река чистая. Байкал загрязняет не Селенга, а правовой нигилизм. Я думаю, что сделать с этим что-либо можно будет только в одном случае – если будет омбудсмен по проблемам Байкала. Один человек- профессионал, который будет отвечать за его проблемы, сможет ходить в любые ведомства, также как омбудсмен по правам ребенка или человека.
Екатерина Слабковская