Для чего нужна сегодня социология, и какие исследования и методы их проведения наиболее актуальны, рассказал Михаил Рожанский, научный директор иркутского «Центра независимых социальных исследований и образования». Он считает, что единственная и главная задача, которую способен решать человек, изучающий общественные процессы, – развитие у других людей «социального зрения».
– Считается, что социальные исследования нужны, чтобы помочь нам лучше понять себя, так ли это?
– У социологии в нашей стране затянувшееся детство. Поскольку идеология отвечала на все вопросы без всякого исследования, то мысль о необходимости изучать конкретные социальные проблемы и процессы долго пробивалась в головы власти предержащих. Даже такая прикладная социология, которая исследовала общественное мнение, отметалась в Советском Союзе как буржуазный пережиток. Сдвиги начались только в начале шестидесятых, но социологам так и не дали выйти из манежиков, встать на ноги – за редкими-редкими исключениями. В восьмидесятых спохватились. Когда Андропов стал генсеком, за его подписью появилась статья, в которой говорилось, что, прежде всего, мы должны разобраться, в каком обществе мы живем. В годы перестройки стали предпринимать конкретные шаги, тогда любили цитировать Осипа Мандельштама «Мы живем, под собою не чуя страны». Речь не только о советском периоде, есть еще более глубинные основания. Одна из главных идей первого философического письма Чаадаева – была, по сути, в том, что мы путешественники в собственной стране. О причинах этого можно долго говорить. С того времени мы не стали лучше знать себя. Тем более что общество, которое возникло в нашей стране в 50–70 гг. разительно отличалось даже от России первой половины ХХ века, не говоря уже о дореволюционном. И дело не только в политическом режиме, но и в том, что в стране возникло преимущественно городское общество. И это совершенно иной социальный мир, привычки и способ отношений между людьми. В деревне все досконально знают друг друга. Городское общество анонимно, мы сталкиваемся с незнакомыми людьми и вступаем с ними в какие-то отношения. Для того чтобы понять, что именно менялось в человеке, в отношениях сейчас необходимы социальные исследования на уровне повседневности, социальных практик, взаимодействий.
– Какими методами изучения общества пользуется сегодня социология?
– Опросы общественного мнения, с которыми обычно ассоциируют социологию – это не самая эффективная и не самая интересная ее отрасль. Но дорогостоящая и понятная политикам и чиновникам. Как правило, тот или иной орган власти заказывает опрос мнений для того, чтобы бросить цифры на чашу весов при принятии какого-либо решения. Но на какую именно чашу, известно заранее, поскольку это определяется интересами политическими и финансовыми, в лучшем случае – убеждениями и собственным управленческим опытом. Такие опросы становятся орудием манипуляции с сознанием людей и отчасти частью современных политтехнологий. На практике для изучения социальных явлений есть и другие методы, не такие затратные.
Метод, который радикально отличается от анкетных опросов – case-study, исследование конкретного случая. Расскажу об одном исследовании, в котором мы принимали участие. Проект назывался «Региональное измерение бедности». В последние полтора десятилетия в России и других бывших республиках проводились в большом количестве масштабные исследования бедности, финансируемые международными организациями – им это было необходимо, чтобы определить размеры инвестиций в программы борьбы с бедностью. Все эти исследования не дали ответа на главный вопрос, как возникает бедность и как она воспроизводится. Как складывается, что человек, родившийся не просто в определенной семье, но и в определенной местности, обречен на то, чтобы остаться в этой социальной колее, в которой оказались его родители?
На эти вопросы опрос общественного мнения не ответит, сколько бы людей он ни охватывал, и даже изучение бюджета тысяч семей по всей стране не подскажет, что с этим делать. Нужно брать конкретный поселок и смотреть, как менялась и складывалась жизнь именно в нем, как складывались отношения между людьми и семьями. Одна из сотрудников нашего центра, например, проследила, как евангелистская община реально оказывает помощь людям, помогает им выбраться из социальной колеи. Как люди перестают чувствовать себя бедными, причем не оттого, что стали богаче и не потому, что стали обманывать себя, а потому, что получили возможность жить полноценной социальной жизнью, решать свои проблемы, заботиться о других. Все это можно было увидеть, только вглядываясь в какой-то участок жизни, конкретный поселок методами наблюдения и интервью, живя в общине и участвуя в её жизни. Давайте сравним это с тем, как организуется социальная помощь бедным в рамках тех программ, которые финансируют государство или, скажем, мировой банк. Как она распределяется, на что идет. И что она меняет. А что могут изменить наши исследования? Только взгляд на вещи. Хотелось бы большего, но без этого не может быть поиска новых решений, если старые способы не решают проблем, а только усугубляют их.
– А такой подход к социологии можно назвать современным?
Последние несколько лет в России разные научные команды и институты повернулись к тому, что принято называть «публичной социологией». Есть даже опасности, связанные с тем, что это становится модным, и под этим подразумевают просто популяризацию результатов исследований. Но это не популяризация – а необходимое требование к социальным исследованиям. Они имеют смысл, когда плотно связаны с образованием, когда исследователи способны и заинтересованы представить результаты своей работы людям, живущим в сообществе, которое они изучали, войти с ними в диалог, в обсуждение результатов.
По такой модели мы работали еще десять лет тому назад, когда создали альманах «Байкальская Сибирь». Два года назад коллеги из Узбекистана обратились к нам за методической поддержкой, за опытом и провели аналогичную работу. В Чите и в Хабаровске опыт «Байкальской Сибири» развили как образовательную методику работы со студентами по специальностям «управление», «социология». Если этот подход прививается в социальных науках в России, значит, на это есть запрос. И есть надежда, что мы уйдем от тех ловушек, которые расставило «поколение переводчиков».
– То есть в истории постсоветской социологии есть уже какие-то поколения, этапы?
После разрушения Советского Союза стали доминировать авторы «поколения переводчиков». Основой их успеха в научном мире и жизненного успеха было хорошее знание иностранного языка. Это не значит, что они плагиатом занимались. Просто они быстрее всех освоили какой-то инструментарий современной социальной науки, когда открылись границы, исследовательские схемы и концепции. Проблема в том, что реальное освоение инструментов, методов, когда они тебе помогают, не просто привлечь «вкусный» материал и написать интересный текст, а дают новое знание, новый взгляд – это требует времени, требует сроков. А ребята и девушки оказались востребованными на международных конференциях и стажировках. Большая часть, но не все из этого поколения, стали работать по достаточно простой модели – брали красивую западную работу и аналогичную работу на российском материале, который форматируется под концепцию. Повторю, что были и прекрасные работы, но я говорю о тенденции.
Примерно по такой же схеме у нас писали диссертации по истории КПСС, но без знания иностранных языков. С исследованием сложнее, но зачастую этого достаточно, чтобы продвинуться по карьерной лестнице или стать преподавателем в зарубежном университете.
Теперь на первые роли выходит другое и очень серьезное поколение исследователей, тех, для кого иностранный язык – не исключительная и не особая ситуация, а нормальный инструмент жизни и работы в науке. Они пришли в науку и остались, причем в то время, когда это не давало особо никаких средств и даже никакого статуса, они остались потому, что хотят заниматься исследованиями.
– Есть ли сегодня какие-то особенно «модные» темы социологических исследований?
– На мой взгляд, именно мода, тренды – одна из проблем развития социальных наук сегодня. Как только какая-либо тема становится модной, то она автоматически становится и приоритетной для финансирования, возникает ряд грантовых программ. И именно к этой теме стекаются те силы, которых больше интересует финансирование. Не обязательно из корыстных интересов: просто кто-то получает шанс найти, наконец, финансирование для своего исследования и начинает его подверстывать под тему. Та же беда возможна с «публичной социологией». Еще даже сама формула не успела стать нормой, а ею тут же начали пользоваться люди из научного мира, которые мало отношения имеют к опыту реальных исследований, просто перекладывая исследования на язык публики. И вот еще пример: публичные пространства города – очень важная тема для горожан. В Иркутске, например, и масса материала для этого, и значительная потребность. Но книжек по публичному пространству города выходит сейчас по нескольку десятков в год, и опытный исследователь отодвигается от этой темы, потому что трудно на фоне такого обилия сделать работу, которая была бы замечена в научном мире, даже если ты найдешь что-то новое и важное.
– Результаты социологических исследований доступны сегодня не каждому. С чем это связано?
– Большая сложность для социальных исследований нa современном моменте – их определенная замкнутость в профессиональной среде. Для того чтобы позволить любому желающему проанализировать жизнь общества, нужны исследовательские тексты, написанные доступным языком. К сожалению, многие интересные социологические исследования остаются в пределах узкого круга специалистов по той причине, что их пишут исключительно с прицелом на коллег. Такие детали, как научный концептуальный контекст и вписывание исследования в научные традиции, неинтересны читающему непрофессионалу. И исследование может быть удивительно интересным, например, о «челночничества» или нищенстве, но первые страницы, написанные сухим языком, отталкивают неподготовленного читателя. В этом плане только несколько качественных общественно-политических изданий транслируют результаты исследований. А, между тем, было бы хорошо, если бы и издательства были заинтересованы в адаптированной трансляции социальных исследований на доступном языке. И, мне кажется, на это есть сейчас спрос в обществе.
Автор: Александра Поблинкова
Фотограф: Лариса Федорова