День космонавтики один из по-настоящему народных праздников. Его отмечают не только в Звездном городке, Байконуре или Королеве. Даже в самых далеких от космонавтики городах и селах помнят, что именно российский человек первым пролетел по орбите Земли.
Сегодня мы решили встретиться с человеком, для которого полеты – это вся его жизнь. И пусть он никогда не мечтал побывать в космосе, зато учился в авиационном училище, откуда вышли многие советские космонавты. Летчик-испытатель I класса Сергей Михайлюк рассказывает о секретах своей работы, вспоминает трудные 90-е и мечтает поднять в небо новый гражданский самолет.
Детство прошло под рев турбин
– Что движет человеком при выборе профессии летчика, и, более того, летчика-испытателя?
– Честно? Не знаю. Если брать конкретно меня, то и выбора другого не было, потому что я из семьи военнослужащего, который всю жизнь был связан с авиацией, мой отец был техником. Всю свою карьеру он провел по аэродромам и гарнизонам. Я ничего не слышал кроме рева турбин и ничего не видел кроме пышущей жаром «бетонки». Старшие классы прошли в общении с молодыми пилотами, это тоже сыграло свою роль в выборе дальнейшей профессии. А так, в основном, большинством мальчишек движет романтика, стремление стать одним из немногих, которым подвластно ощущение полета, возможность подняться в небо, увидеть всю красоту с воздуха. Когда летчик начинает понимать, что машина, которую он поднимает в небо, прошла очень долгий путь создания на земле, то это ощущение овладевает им все больше и больше, и однажды он захочет стать причастным к тем людям, дающим самолетам путевку в жизнь.
– Летчиков много, а испытателей единицы…
– Есть критерии отбора. Стать испытателем можно после того, как появился опыт. Для начала необходимо освоить какое-то количество типов самолетов, овладеть в совершенстве техникой пилотирования. Помимо этого у летчика должны быть выдержка, умение действовать грамотно и хладнокровно в критических ситуациях. Любой испытательный полет предполагает, что что-то может пойти не так, и ты должен найти выход из сложившейся ситуации и выйти победителем, сохранить машину, а самое главное – сберечь труд тех, кто создал самолет.
– Еще совсем недавно, в 90-е годы, авиация в стране переживала не лучшие времена, как вы вспоминаете тот период, и можно ли сказать, что теперь все налаживается?
– Будем говорить так. 90-е годы – они только сейчас дадут о себе знать в полном объеме. Тот развал авиации еще аукнется. Я был на 20-летии выпуска училища, из моих одногодок, которые на сегодняшний день продолжают летать, мы насчитали всего лишь 12 человек. Это из трехсот-то выпускников! Необходимо пройти определенный отрезок времени, чтобы стать настоящим летчиком, где-то в 32–33 года ты становишься более-менее опытным пилотом. А дальше уже идет востребованность, ты передаешь свои знания, опыт молодому поколению. И когда вот эту серединку вырывают, становится очень болезненно. На сегодняшний день мое поколение, мне 45 лет, было бы как раз, в хорошем понимании, мощным костяком авиации, который бы подпирали более молодые. Но этой прослойки не стало, появилась новая поросль летчиков: никто им не передаст опыт, не научит и не покажет. Мы еще прочувствуем те тяжелые годы для авиации.
А вспоминая себя, да, было время, когда не получали зарплату, по два месяца не садились в кабину самолета, неуютно себя чувствовали. Сейчас мы востребованы, бывает даже, такая усталость накатит, чувствуешь, надоело все. У нас не такой большой коллектив, часто бывают командировки, и когда кто-то уезжает за пределы города, оставшиеся берут на себя всю полноту нагрузки. Семья иногда начинает намекать, что неплохо бы и с ними время провести. Но мы все понимаем, какую работу выбрали.
Суеверен и верю в Бога
– Сколько часов вы уже налетали и какие машины приходилось испытывать?
– Если брать в общем, у меня чуть более двух тысяч часов, а испытательный налет – 1000 часов. В моем багаже не так много типов самолетов по испытаниям, прежде всего это семейство Сухого – Су-27, Су-30. Из новых – это Як-130, мы только приступили к проведению летных испытаний на нем. И самолеты БЕ-200 (в народе больше известный как амфибия. – Авт.), Миг-23, Миг-29.
– При испытании самолета есть какой-то набор фигур высшего пилотажа?
– При создании в самолет закладывают большой потенциал возможностей, поэтому испытатель, поднимая машину, проверяет ее на различных режимах. Наша цель, чтобы этот самолет при отправке в боевые части позволил безопасно себя эксплуатировать. Чтобы летчик мог в него спокойно сесть, летать, не боясь, что он может попасть в какой-то непроверенный режим.
– Вы осознаете во время испытаний, что можете и не вернуться на аэродром?
– Нет, так об этом никто не думает. Конечно, мы живые люди, и у нас есть чувство профессиональной настороженности. При подготовке к очередному вылету, будь-то сложное задание или не слишком, пилот заранее прорабатывает те ситуации, которые вдруг могут случиться в воздухе, и как из них выйти. Внутренне летчик готов, что может что-то произойти. Конечно, он не бог, не знает, как все сложится, но ежедневная подготовка, натренированность позволяют ему быть уверенным и спокойным. А прежде всего испытатель думает, что все пройдет нормально, ведь самолет готовили десятки специалистов, которым ты полностью доверяешь. Никто машину не выпустит в полет, если есть неполадки.
– Вы верите в Бога, и суеверны ли пилоты?
– Я верю, но за всех не могу говорить. И суеверен, у меня есть приметы, которых стараюсь придерживаться.
– Обыватели видят вашу работу в основном на авиасалонах и авиашоу. Полеты перед публикой чем-то отличаются?
– Конечно, испытываешь большее напряжение. Естественно, пилотируя на таких высотах, на таких режимах, когда под тобой люди, и, зная статистику, чем иногда заканчиваются авиационные шоу, на тебе лежит большая ответственность. Зрители должны понимать, что нормальный летчик никогда не полезет в режим, который он не может сделать. Если летчик что-то делает, значит, он уверен, натренирован, опытен и может показать свое умение людям.
– Авиазавод – это гордость Иркутска, сюда приезжают руководители страны, иностранные делегации, у вас большой опыт общения с VIP-персонами?
– Самый знаменательный момент – это, безусловно, представление самолета Су-30 президенту Дмитрию Медведеву. Минут десять общались с глазу на глаз, что оставило неизгладимое впечатление.
«Если сын решит стать летчиком, разубеждать не буду»
– Работа тяжелая и физически, и психологически, возвращаясь из полета, как вы восстанавливаете силы?
– Прежде всего нужен семейный уют. У меня есть маленький сынишка, и все мысли летят к нему. Даже не знаю, мы такие же люди, кому-то хочется сходить в кино, развеяться, кому-то выехать на природу, посидеть у речки, а я отдыхаю в семье. Но после приземления проходит еще период земной адаптации, мышцы напряжены, летчик осмысливает, как проходил полет, вспоминает свои ошибки и ищет, как их можно исправить. И потом уже работа отходит на второй план, и хочется отдохнуть.
– А сына не собираетесь летчиком сделать?
– Я ему говорю: «Данила, давай будешь врачом». Он отвечает: «Нет, я буду летчиком, папа будет летать в одной кабине, а я в другой». Кто его знает, как жизнь сложится, но я никогда не буду его разубеждать. Когда я решил стать летчиком, родители были категорически против. Меня в машине-то укачивало, отец всегда из-за этого смеялся, когда слышал, что я собираюсь в летное училище.
– Есть какая-то профессиональная мечта? Может, полетать на истребителе пятого поколения?
– Прошлый год у меня получился самый яркий в карьере. Летчик-испытатель всегда стремится к тому, чтобы какой-то самолет стал его первым. Вот как у меня Як-130, сейчас мы проводим его испытания, и эту машину впервые в воздух поднял я. А мечта такая, хочу в своей жизни поднять впервые в небо еще один самолет, пусть он будет не военный, к которым я привык. Всю жизнь меня учили стрелять, бомбить, поражать цели, а сейчас хочется испытать самолет, который бы просто перевозил граждан. Потом на нем летали бы внуки и говорили, это наш дед дал путевку в жизнь этому лайнеру.
– Мы беседуем в канун 12 апреля, была мечта стать космонавтом?
– Если честно, не мечтал никогда. А отношение к празднику трепетное. Все-таки летчики-космонавты, которые по сути своей сродни летчикам-испытателям, проходят тем же тяжелым, но более творческим путем. Космонавты, наверное, предназначены несколько для другого: что-то исследовать, двигать страну вперед. А у нас задача скромнее: давать путевку в жизнь самолетам, которые в дальнейшем составляют гордость российской авиации. Я с трепетом отношусь к космонавтам, люблю их и уважаю, тем более наше Харьковское училище окончили много космонавтов, в частности Алексей Леонов. Они приезжали сюда, встречались с нами, рассказывали о своей профессии. Но меня, увы, не тянуло никогда в космонавтику.
Справка
Учебно-боевой самолет нового поколения Як-130 разработан опытно-конструкторским бюро им. А.С. Яковлева, входящим в корпорацию «Иркут». Выпускается Иркутским авиационным заводом и Нижегородским авиационным заводом «Сокол».
Як-130 предназначен как для обучения и боевой подготовки летного состава, так и боевого применения в простых и сложных метеоусловиях по воздушным и наземным целям. Общая боевая нагрузка на девяти узлах внешней подвески может достигать трех тонн.
Автор: Иван Мамонтов
Фотограф: Лариса Федорова