«Я не хочу взрослеть — я всегда буду ребенком, мне интересно играть в куклы, и эти машинки мне тоже нужны, мама, не отдавай их соседке...» Наверное, все дети говорили эти слова, но она, одна из немногих, сдержала обещание. Женщина с добрыми глазами и уверенным голосом — в душе все та же девочка Тома. Да, она уже давно выросла и воспитала своих детей, но все еще играет в куклы. Ее жизнь, при всех ее неизбежных взрослых сложностях, по праву можно назвать сказочной, ведь она живет в образах. Она, Тамара Гуринович, — актриса с 35-летним стажем только на иркутской сцене, признанный мастер и ветеран театра кукол «Аистенок», недавно отметила свой прекрасный юбилей.
—Тамара Егоровна, как вы решили стать актрисой?
— Желанием играть меня заразили иркутский Дворец пионеров и театральная студия «Юность» Алексея Алексеевича Худякова, которая существует и по сей день. Там делали свои первые шаги на сцене многие будущие актеры. Худяков смог создать особую атмосферу, именно там я научилась читать и размышлять.
— Но почему именно кукольный театр?
— Так получилось. Я поступала в театральное училище на драматическое отделение, уже пройдя два тура, не преодолела третий, тогда мне и еще нескольким абитуриентам предложили перейти на кукольное отделение. Я согласилась, потому что очень хотела учиться.
Если честно, поначалу просто надеялась после первого-второго курса снова вернуться на драматическое, а потом игра в сказку затянула меня. И ни разу в жизни я не пожалела о том, что осталась на кукольном. Напротив, я даже довольна, что все сложилось именно так. Мы востребованы, у нас есть свой зритель, который любит нас. И поколения детей выросли с нами.
— Вы помните свою любимую детскую игрушку?
— Да, это был мой шестой день рождения... В тот день мне подарили настоящую куклу, о которой я долго мечтала. Конечно, «настоящим» у нее было только лицо с пушистыми ресницами и длинные волосы, остальное тело было тряпичным, но для тех времен это уже было здорово.
— Вы не считаете, что все эти детские игры в куклы, в дочки-матери — это и есть театр, спектакль, где дети играют чужие роли? И даже со своей «режиссурой» — когда договариваются о правилах игры?
— Да, у каждого ребенка есть свой кукольный театр, у кого-то это театр военных действий с танками и пушками, у кого-то — «дом» с куколками. У меня под столом из подручных средств был сделан как раз такой домик, где я была маленькой хозяйкой.
— Ваша первая роль в театре?
— Ежик-пожарный в спектакле «Заклятые враги». Пусть она была небольшой, но у нее были свои дорогие моему сердцу слова.
— А какие герои вам ближе, каких интереснее играть?
— Таких было уже немало. Мне очень нравилась положительная роль Мышонка в сказке «Все мыши любят сыр» — там у моего героя была даже любовная интрижка с подружкой Мышкой. Или Собачка в спектакле «Странная дружба» по сказке «Котенок по имени Гав». Такие персонажи — в охотку, в новинку...
Но интереснее играть, конечно, роли характерные. Роли положительные — в театре мы называем их голубые — может, даже сложнее: надо что-то из себя извлечь, достать из глубины души. Надо суметь убедить детей в зрительном зале, что он, такой герой, действительно хорош, что ему можно и нужно сочувствовать. Но роли характерные — интереснее! И дело не в том, что грим наложил, нос прилепил — и уже чего-то достиг. Ведь в кукольном спектакле актер работает не лицом, не мимикой, — а куклой и голосом. И зритель должен следить за куклой.
— Как дети реагируют на отрицательных персонажей?
— Бурно и эмоционально — все кричат, все нас ненавидят. Но иногда в зале находятся ребята, которые даже поддерживают героя-злодея. Может, в них что-то такое заложено в самих, и это не очень хорошо, а может, понимают, что все эти бабы Ешки, Кикиморы — больше напускают на себя... С другой стороны, таким образом театр дает ребенку представление о добре и зле.
— Какие эмоции сложнее всего изображать?
— Каждая эмоция сложна по-своему, но горе все же показать сложнее, особенно если актер его не испытывал, — получается наигрыш.
— Бывают на сцене разные нештатные ситуации, ЧП, непредвиденные случайности?
— Чего только не происходит! Ну, например, была у нас энергичная, темпераментная актриса, по сцене она просто летала. И однажды, увлекшись игрой, так и улетела прямо в зрительный зал. Просто лицо у актера нередко бывает закрыто темной вуалью, она не очень прозрачна, и ориентироваться становится сложнее. Но хорошо, что в тот раз все закончилось благополучно.
На самом деле от таких случаев ни один актер не застрахован, и со мной случалась подобная история, правда, только на репетиции. Я упала в углубление за ширмой, предназначенное для того, чтобы в него пряталась и из него появлялась героиня. Упала, а сама молчу... Режиссер тогда перепугался больше меня. А я-то понимаю, что ни кричать, ни стонать не имею права, чтобы не испортить игру на сцене.
— Вы делитесь с коллегами задумками, какими-то находками?
— Конечно. Ведь иной раз как происходит. Смотришь на коллегу и думаешь: а я бы вот в этом месте не так сыграла, а по-другому. Лучше! Думаю, и другой так о тебе может подумать, ведь со стороны бывает виднее. И нередко в нашем общении мы советуемся друг другом, и не только ровесники-ветераны, но и молодежь нам что-то подсказывает. Ведь у каждого из нас уже есть театральные штампы — это естественно, от этого никуда не уйдешь. Просто хороший актер отличается от плохого тем, что у хорошего актера тысяча штампов, а у плохого — десять. А у молодых ребят — свежий взгляд и больше фантазии.
— Из Иркутска уехать не хотелось?
— Я уезжала в Белгород, Днепропетровск, работала там в местных театрах. Но потом по семейным обстоятельствам понадобилось вернуться в Иркутск. В Иркутский театр кукол я попала случайно, мне просто повезло, что освободилось место. Ведь в то время труппа была сплоченной, стабильной, и уходить никто не собирался — работали подолгу.
— У вас есть заветная актерская мечта?
— Наверное, если бы я работала в драме, я бы в молодости мечтала о роли Джульетты, или Нины Заречной, или Катарины из «Укрощения строптивой». А в кукольном театре — мечтать о роли Колобка? Козы? Лисички? Здесь все примерно в равных условиях, и твоя задача — максимально хорошо сыграть ту роль, которая тебе досталась.
— Есть ли отличие иркутской публики от публики в других городах?
— Есть, и я с давних пор считаю ее особой. Наша публика очень подготовленная, воспитавшая в себе вкус к хорошей игре, хорошему репертуару. Она способна чувствовать и оценивать. Недаром к нам раньше приезжали самые знаменитые театры из Москвы и Ленинграда. Иркутяне научились ценить искусство. Иными словами, в Иркутске очень театральная публика, которая умеет быть благодарной.
Елена Черненко, специально для «Байкальских вестей»,
Любовь Сухаревская, «Байкальские вести».
Фото из архива театра.