Отделом по расследованию особо важных дел следственного управления следственного комитета при прокуратуре РФ по РБ предъявлено обвинение экс-гендиректору ЗАО “Улан-Удэнская макаронная фабрика” Дмитрию Козлову, который подозревается в мошенничестве и отмывании денег.
Следствие полагает, что директор в период с 2007-2008 гг., действуя заодно с главным бухгалтером Ириной Антоновой, получил из федерального и республиканского бюджетов субсидию на возмещение части затрат на уплату процентов коммерческим банкам и “совершил финансовые операции и другие сделки с похищенными денежными средствами, используя их при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности”. По версии СКП, тем самым руководство фабрики “Макбур” “осуществило отмывание денежных средств, приобретенных в результате совершенного преступления”. Такова официозная информация, распространенная в республиканских СМИ. При этом непонятно, от чего конкретно “отмывали” на макаронной фабрике компенсационные средства, которые, как выяснилось, были целиком направлены на налоги и закуп зерна для нужд производства.
Каким образом в деле не оказалось пострадавших, почему не были дополнительные экспертизы после того, как две имеющихся проверки указали на отсутствие каких-либо нарушений?
Тем не менее дело дотащили до завершающего следственного этапа перед передачей его в суд. Впрочем, картина прояснилась лишь тогда, когда практически одновременно с началом уголовного преследования менеджмента фабрики была предпринята попытка рейдерского захвата предприятия через параллельное возбуждение дела о банкротстве и неформальное предложение одного высокопоставленного чиновника отдать нужным людям 75% акций предприятия.
Долгий цикл
Поскольку тезис о поддержке сельского хозяйства существовал давно, российское правительство привычно финансировало и субсидировало сельхозпредприятия, однако деньги чаще всего уходили в “черную дыру”. В 2006 году правительство РФ решило более эффективно тратить средства через выпуск постановления, согласно которому предприятиям-переработчикам компенсировалось из бюджета 2/3 от суммы ставки рефинансирования Центробанка.
Банки обычно выдавали и выдают переработчикам краткосрочные кредиты — не более года. Заемщик обязан вернуть деньги с процентами, часть из которых предприятиям субсидировал бюджет. Однако легко сказывается, да трудно делается. Получив кредит, предприятие, как в случае с “Макбуром”, закупает на него зерно, перерабатывает, выпускает макароны, везет на реализацию, после продажи получает деньги и только после этого гасит кредит и проценты. При таком долгом цикле переработчики стремились перекредитоваться.
Ведь отдать сразу долг с процентами означает обескровить предприятие, тем более, когда оно непрерывно развивается и модернизирует производство, как “Макбур”.
Однако пролонгация договоров банками не приветствовалась, это портило им статистику, они теряли прибыль, так как при выдаче очередного кредита предприятие платит дополнительный процент. Поэтому сплошь и рядом банкиры предлагали использовать счета дочерних структур, обладающих хорошими залогами, и получить у них новые кредиты под оборотные средства. Неважно откуда придет возврат — главное, чтобы деньги вернулись с прибылью, то есть с процентами.
Так же произошло и с “Макбуром”. С 2006 по 2009 гг. “Макбур” получал от разных банков кредиты на пополнение оборотных средств и закупал на них сырье в виде зерна и муки.
Предприятие работало, платило налоги и выплачивало заработную плату. При этом следователи полагают, что значительная часть договоров почему-то является незаконной, поскольку кредитные ресурсы, которые “Макбур” отдал банкам, были “не те”. Главная претензия силовиков заключалась в том, что в течение года, пока шло действие договора с банком и предприятие получило бюджетную субсидию в виде компенсации части ставки банковского кредита, надо было возвратить банку деньги обратно теми же деньгами, а не направлять их для “осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности”. Этой правоохранительной абракадабре сложно придать логическое объяснение. Ведь в деле нет корыстного мотива — ставя в вину Дмитрию Козлову то, что он фактически закупил сырье на кредитные деньги, осуществив “экономическую деятельность” (доказано, что это были закуп зерна и налоги), силовики запускают какие-то новые экономические параллели, которые легко теряются в лабиринтах здравого смысла и логики.
Ведь самих банкиров все устраивает и уж они-то сразу дали бы по рукам Дмитрию Козлову, если бы при оперативном мониторинге он направил деньги “не туда”. Например, прикупил бы домик в Лондоне. Нет же — все деньги были направлены поставщикам зерна и муки и на налоги! И исполняя перед банками обязательства, никто ничего не нарушал. Видимо, исходя из подобной логики, деньги, находящиеся на счетах предприятия, должны были быть “помечены”!
В лабиринтах следствия
Переводя эту картину на понятный житейский язык, представим, что жена (банк) дает мужу (“Макбуру”) тысячу рублей и отправляет, допустим, в “Титан” купить продукты.
Но потом супруга говорит — отдай эти деньги назад, вспомнив, что уже давала ему накануне тысячу рубликов. Муж, хотя и в долгах, как в шелках, все же со “старой” тысячей бежит в супермаркет, закупает продукты, получает скидку (аналог — субсидия процентной ставки). И тут его хватает организатор шоу (аналог — силовик) и предъявляет: мол, ты не той тысячей расплатился, которую дала тебе жена, а “старой”! Скидку украл, верни ее обратно. Юридическое понятие “скидка”, как и субсидия, безвозмездна и безвозвратна, стимулирующая рост продаж и интерес покупателей.
Кто от этого пострадал? Жена? — нет. Супермаркет? — нет. Муж? — нет. Бред какой-то.
В случае с предприятием субсидии также безвозмездны и безвозвратны — для стимулирования и развития производства. У него разные расчетные счета, и неважно с какого он счета платит (это коммерческая организация, а не бюджетная), то есть с какого кармана, главное, что у него один бухгалтерский баланс. Деньги, поступающие по различным кредитным договорам, обезличены, в год совершаются десятки тысяч проводок — деньги, что называется, в обороте. Не будет оборота — все, конец нашему макаронному чуду на берегах Байкала на радость рейдеров и иногородних макаронных конкурентов.
Потом высказываемые понятия, как целевое или нецелевое расходование средств, которые справедливы к бюджетным организациям, с их жесткой системой проводок, в случае деловых взаимоотношений двух коммерческих организаций — банк-предприятие — вообще является внутренним делом самих участников рынка. Возвращает предприятие долг с процентами, пусть и через дочернюю структуру, отлично, вот если бы не возвращал, если бы деньги пустил налево, не на закуп сырья, а на покупку личной недвижимости, тогда действительно возник бы корыстный умысел...
Что важно, целевой характер кредита подтверждается тем, что, согласно кредитным договорам, в случае нарушения нецелевого использования денежных средств банки обязаны подвергнуть предприятие штрафу в размере 10% от суммы выданных кредитов. Однако по сегодняшний день ни по одному кредитному договору банки не взыскали эти деньги, так как средства использованы по назначению на закуп сырья в течение срока действия кредитного договора. Ограничение прав клиента на распоряжение денежными средствами, находящимися на счетах, не допускается, согласно закону (следствие обязано об этом знать), за исключением наложения ареста на денежные средства, находящиеся на счете, или приостановление операций по счетам в случаях, предусмотренных законом. Объявляя десятки договоров с банками незаконными, а полученные средства незаконно “отмытыми”, следствие наступает еще на одну правовую мину. Дело в том, что денежные средства, выдаваемые по кредитным договорам, являются целиком собственностью банка и никакого отношения не имеют к федеральной программе развития и поддержки сельского хозяйства!
И уж тем более не являются средствами нацпроекта, как это муссируют в СМИ представители СКП, поскольку производители макарон никогда не являлись получателями средств национальных проектов. Такую безграмотность от имени государственных структур преподносить населению, мягко скажем, неэтично.
Причем обвинение строится на том, что якобы Козлов с Антоновой направили 16 млн. рублей не туда. При этом они, мол, получили незаконные кредиты (банки их таковыми не считают) на сумму в 173 млн. рублей. Однако далее предприятие оплатило по ним проценты (29,3 млн. руб.) и в итоге, чтобы получить субсидию в размере 16 млн., предприятие оплатило 46,6 млн. рублей! Что за абсурдное желание похитить 16 млн. рублей, предварительно оплатив 46 миллионов! Из этого понятно, что следствие довольно странно подходит к своим обязанностям по расследованию дела.
Всего же предприятие получило с 2006 по 2009 гг. кредитов на сумму более 475 млн. рублей, закупило сырья на 563 млн. рублей, то есть больше на 106 млн. рублей. И это не считая того, что параллельно исполнялись обязательства по возврату кредитов, по уплате налогов, заработной плате и другим платежам!
Судя по смыслу следственных претензий, подавая заявку в минсельхозпрод РБ на получение компенсации по кредитным договорам, в “Макбуре” показывали недостоверные сведения. Неужели в минсельхозпроде РБ работают одни дураки? Если Козлов на протяжении трех лет предоставлял документы не факт подтверждающие поставку зерна, а только расчеты, следовательно, сотрудники минсельхозпрода должны вместе сесть с Козловым на скамью подсудимых, так как министерство отвечает за целевой характер субсидий, то есть за фактическую поставку сырья.
Чтобы дело “устояло”
Однако вот незадача — следователи ни в какую не хотят проведения независимой судебно-бухгалтерской экспертизы.
Защита Дмитрия Козлова шесть раз направляла ходатайство на ее проведение, и каждый раз следовал отказ. Такова “состязательность” сторон.
Быть может, силовикам критически важно не установить истину, а “чтобы дело устояло”? Ведь если копнуть поглубже и пошире — и дело развалится?
Ведь это СКП поначалу инициировал проверку ЗАО “Макбур” территориальным управлением Росфиннадзора в РБ. Однако в акте проверки от 10 сентября 2009 года сказано — нарушений не выявлено, средства, полученные от банков, были направлены на закупку сырья для производства макарон.
Тогда СКП провел еще одну экспертизу — судебно-экономическую. Следователь по особо важным делам Павел Нижегородцев 26 февраля 2010 года допросил эксперта, старшего специалиста-ревизора ОДПР ОРЧ МВД по РБ Светлану Гармаеву.
Ревизор не просто государственный, как в случае со старшим контролером-ревизором Росфиннадзора В.Гулгеевой, а, что называется, свой, из правоохранительной системы! И что же пишет Гармаева?
“В ходе проведенного исследования было установлено, что в период поступления на расчетные счета Улан-Удэнской макаронной фабрики денежных средств в качестве субсидий из федерального и республиканского бюджетов в полном объеме расходовались и были израсходованы на нужды предприятия. Это оплата за услуги и работы, за услуги банка, на уплату налогов и сборов, на взносы в бюджетную систему и уплату пени, на расчеты с работниками по заработной плате, на оплату поставщикам товаров, сырья и материалов, на оплату по кредитам, в том числе погашение процентов, на оплату за третьих лиц, на лизинговые платежи, на оплату договоров финансирования и на прочие цели, то есть для осуществления предпринимательской и иной коммерческой деятельности”.
Заметим, эксперт МВД видит позитив в том, что предприятие потратило кредитные субсидии на налоги и вкладывает в понятие “предпринимательская и иная коммерческая деятельность” положительный смысл, в отличие от “эскапэшников”, которые узрели в этом негатив и криминал. Но когда криминалом стала называться уплата налогов и заработной платы рабочим? По логике следствия налоговая инспекция и рабочие предприятия отдавали Козлову черным налом в карман, учитывая, что он крупный акционер.
Таким образом, мы наблюдаем, что две экспертизы не выявили никаких нарушений на предприятии.
После судебно-экономической экспертизы, давшей ответ на вопрос, на что были израсходованы средства, в проведении судебно-бухгалтерской экспертизы, которая бы ответила на вопрос — за счет чего были оплачены договоры поставки сырья, предприятию следствием было отказано. А если бы действительно “Козлов и К” направили деньги “не туда”, то за счет каких средств существовало бы предприятие? Тем более, что, согласно договорам поставки, деньги банки выдавали на “пополнение оборотных средств — сезонный закуп сырья”.
А если в третий раз очередная экспертиза покажет, что криминала нет, а деньги в течение срока действия кредитного договора направлялись на закуп сырья — что делать тогда? Посыпать голову пеплом и погоны поправлять, чтобы не слетели ненароком?
Проблема в том, что когда 1 февраля этого года руководители бурятского СКП во всеуслышание заявили о том, что дело против Дмитрия Козлова, являющегося к тому же депутатом Народного Хурала, “близится к завершению”, они сделали две вещи.
Во-первых, нанесли по деловой репутации предприятия вполне серьезный имиджевый удар (потребители и партнеры пока еще верят официозу и распространенная информация СКП совпала с резким падением продаж наших макарон), что не может не радовать “спецов” по слияниям и поглощениям. Во-вторых, получили “галочку” и на уровне СФО, и в Москве — ведь так они “борются с коррупцией в органах власти”. Теперь же, когда дело трещит по швам, обратного хода у силовиков нет.
Раз прокукарекали, теперь приходится плестись до конца, дожимать во что бы то ни стало, отметая ходатайства о назначении экспертиз…
В моей памяти всплывает чем-то похожая с Улан-Удэнской макаронной фабрикой судьба Улан-Удэнской тонкосуконной мануфактуры. Предприятие в середине 2000 года испытало определенные экономические трудности, но его можно было спасти через реструктуризацию банковских долгов, продажу значительной части площадей фабрики и сокращения персонала. Главное только была бы политическая воля. Но ее не было — мануфактуру, что называется, “сдало” тогдашнее бурятское правительство. В итоге рейдеры растащили фабрику буквально по кусочкам, а тысячи ее работников остались без куска хлеба. Вместо нормальной тонкосуконной мануфактуры появилась “Фабрика кино”. Поэтому то, что сегодня “Макбур” еще работает, выпускает востребованную людьми недорогую продукцию, платит налоги, а рабочие получают заработную плату — это достижение, которое региональные власти обязаны защищать.
Рейдеры, какое бы обличье они не имели — в мундирах, в цивильных костюмах, в спортивных костюмах с бейсбольными битами, — все они должны получить жесткий, принципиальный отпор. По крайней мере, так хочется надеяться. При одном условии — если у республиканских властей появится политическая воля по защите своего местного предприятия.
Дмитрий РОДИОНОВ.