Группа ученых Бурятии сделала попытку переписать историю родной республики. Это поистине историческое дело. Последний раз "История Бурят-Монгольской АССР", в двух томах, была подготовлена еще при Сталине. Издан тот научный труд был на следующий год после смерти "вождя народов" — в 1954 году. Нынешний будет в трех томах. Первый том "Древность и средневековье" вышел объемом 328 страниц.
Книга года
Труд назван научным изданием. Ученые отмечают, что он адресован "историкам, археологам и всем интересующимся древней историей Сибири и Центральной Азии". Издание выпущено тиражом 3 тысячи экземпляров и напечатано по решению Ученого совета Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН.
Читателю сообщают, что авторы тома — в основном археологи — пересмотрели многие положения прежних исторических концепций и постарались избавить читателя от археологической специфики.
С первым утверждением можно согласиться. Главная концепция "Истории Бурят-Монгольской АССР", где материальное расслоение общества и борьба между богатыми угнетателями и угнетенными бедняками назывались двигателем исторического развития, ушла в небытие. Со вторым утверждением, увы, согласиться нельзя. То, что можно сказать просто, авторы слишком часто излагают тяжеловесно и сложно. Таким образом, это, действительно, скорее научный труд, чем доступное изложение истории Бурятии, предназначенное для широких кругов читателей.
По доступности и "интересности" изложения нынешняя "История Бурятии" заметно уступает сталинской. Жаль, конечно. Зато полиграфия отменная, не то что в 1954 году. Том издан на мелованной бумаге. Блики света, попадающие на страницы, мешают даже видеть буквы. Есть множество цветных иллюстраций.
Научная нерешительность
Среди недостатков I тома, на наш взгляд, можно назвать то, что авторы почти не излагают свой взгляд на историю. Все больше ссылаются на других ученых. Немало места уделено изложению разных теорий, зачастую противоречивых и никак не проясняющих, например, историю Бурятии каменного века. Выходит довольно невнятно.
То и дело "Древность и средневековье" вместо истории республики начинает походить на перечень открытий и теорий какого-либо знаменитого археолога... Не обладая собственным мнением, авторы "растекаются мыслью" по древу истории. Не знают, к какой точке зрения примкнуть. Это своеобразная научная нерешительность. И уж совсем редко авторы тома спорят с конкретным ученым.
Палеоэкономика росла!
Попадаются забавные - с точки зрения текущей политики - обороты. "В целом, этнокультурная ситуация в Монголии на заре бронзового характеризовалась стабильностью, обусловленной достаточно высоким (для того времени) уровнем развития палеоэкономики, полностью удовлетворявшей жизненные потребности людей".
Так и рисуется картина - вождь собирает на поляне народ и, забравшись на валун, объясняет, что наступила стабильность, не то что раньше - при прежних дряхлых вождях, отношения с соседями - в стадии "перезагрузки", палеоэкономика растет, в закромах накоплены стратегические запасы, женщинам за второго ребенка выдают дополнительное мясо, все хорошо, поэтому я буду у власти и дальше, так как нужна модернизация:
За неимением места в газете не будем останавливаться на древнейших временах территорий к западу и востоку от Байкала и говорить о вопросах, не имеющих общественного интереса, наподобие, скребками какого типа обрабатывали шкуры в разных районах республики. Остановимся на гуннах и эпохе Чингисхана. Изменился ли с 1954 года взгляд официальной науки?
Признание гуннов
Интерес к гуннам Азии растет во всем мире. Идет активное изучение гуннской эпохи. Несколько дней назад англоязычная служба информационного агентства Монцамэ сообщила о крупной находке. Монголо-французская археологическая группа, работавшая в аймаке Архангай, обнаружила захоронение гуннского аристократа времен империи. По словам ученых, обнаруженная могила может быть местом последнего упокоения легендарного основателя Гуннской империи - шанъюя (правителя, императора) Модэ. Из могилы был поднят деревянный саркофаг, выложенный золотом и серебром.
В Бурятии же все последние годы о гуннах говорил только глава международного Гуннского фонда Олег Булутов. Власти никогда не признавали гуннов интересным этапом истории республики. Такое отношение было закреплено еще в "Истории Бурят-Монгольской АССР" 1954 года, где утверждалось, что гунны варварски затормозили развитие местных территорий. Им было посвящено примерно пять страниц, из которых две составляло описание Гуннского городища, примыкающего к Улан-Удэ.
Сегодня госнаука прекратила замалчивать эпоху и отдала гуннам целую главу "Истории Бурятии" — 50 страниц.
Авторы отмечают, что основой знаний о хунну служат китайские источники, которые, как указывает "История Бурятии", отличаются "крайне неприязненным отношением" к хунну. Неприязнь доходила до откровенной вражды. Зачастую китайские источники отождествляли хунну с дикими зверями. Однако, при всем высокомерии, одновременно китайские источники вынуждены признать их силой, равной древнекитайскому государству.
Сейчас составители тома говорят, что история республики напрямую связана с гуннским государством, а "эпоха хунну занимает особое место в истории Бурятии" (территория была частью этого государства). Сегодняшний взгляд науки склоняется к тому, что у Байкала была "территория проживания коренных хунну".
В сравнении с 1954 годом отношение официальной науки Бурятии к гуннам резко изменилось. На 50 страницах тома идет весьма подробный рассказ об истории империи, ее политическом и военном устройстве, религии, ремеслах, торговле и экономике. Теперь гунны не затормозили развитие, а "внесли огромный исторический вклад".
О Чингисхане — с уважением
Государственная наука Бурятии пересмотрела отношение и к временам Монгольской империи. Отныне этот этап не считают вредоносным, временем тирании для местных жителей. Чингисхан теперь трактуется не как деспот-завоеватель, разрушитель, варварски притеснявший и свой народ, и все другие народы от океана до океана. Авторы вполне резонно называют его "выдающимся политическим, военным и государственным деятелем".
Сама по себе жизнь Бурятии в эпоху Чингисхана и его потомков рассматривается мало. По какой причине это сделано, неясно. В основном рассказ концентрируется в целом на Монгольской империи. Отметим, что том осветил ее заметно меньше, чем эпоху гуннов. Хотя информации гораздо больше. Сие несколько странно.
Тем не менее "История Бурятии" 2011 года не может пройти мимо крупных памятников - Хирхиринское городище и Кондуйский дворец в Восточном Забайкалье. К примеру, в Кондуе открыты остатки дворца. Он находился на высокой двухметровой платформе, украшен двумя рядами террас. Верхняя была ограждена лакированной деревянной балюстрадой, а нижняя имела гранитные головы дракона. Повсюду были осколки желтой и красной черепицы. Это говорит о принадлежности дворца членам императорской фамилии. Лишь они (до XVIII века) имели право делать кровлю из черепицы таких цветов. Дворец был центром крупного поселения. Его окружали другие строения. На реке Хирхира тоже был город. Археологи выявили кварталы домов, переулки. Тут же стояла крепость 100х110 м, были валы, ров. Внутри цитадели нашли остатки "здания дворцового типа" и других домов. Снаружи к цитадели подступали дома богатых горожан.
В районе этих городов был найден Чингисов камень (памятник монгольской письменности). Надпись, выбитая на камне, была впоследствии переведена. В Тугнуйской долине Бурятии были тоже раскопаны несколько памятников той эпохи. Они были резиденцией кого-то из элиты монгольского общества.
Ветер перемен
По итогам I тома "Истории Бурятии" делаем вывод, что с 1954 года научный мир Бурятии значительно продвинулся к написанию — в будущем — нормальной истории региона, максимально приближенной к объективности.
Налицо свежий ветер перемен... Вышедший том вполне тянет на удовлетворительную оценку "с плюсом". Уже в нем составители смогли избавиться от некоторых ошибочных взглядов и подходов, в том числе, как нам представляется, побороли мышление "осажденной крепости", то есть прекратили противопоставлять жителей этой территории их соседям. Что при освещении древности, средневековья было характерно для "Истории Бурят-Монгольской АССР", подготовленной при Сталине.
Это - многообещающий мировоззренческий прорыв для научного мира. Будем надеяться, он будет иметь значение не только для "исторической отрасли", но и для иных направлений науки РБ.
Петр Санжиев, "Номер один".