27 октября 1918 года в Иркутске, в смутные времена Гражданской войны и безвременья, решением Временного Сибирского правительства был создан Восточно-Сибирский университет, который впоследствии стал основой для создания в Восточной Сибири мощной научной школы и превратил отдаленную сибирскую провинцию в центр культурной и интеллектуальной жизни. Таким образом, несмотря на революцию 1917 года, прогрессивные устремления иркутской интеллигенции, купечества воплотились в жизнь, а человеческая тяга к знаниям и просвещенной мысли оказалась сильнее междоусобных распрей, крови и борьбы за власть. История Иркутского государственного университета, которому в этом году исполнится 95 лет, не случайно берет начало в эпоху трагических перемен. Она символизирует силу и свободный дух этого учебного заведения, из стен которого вышло не одно поколение бунтарски настроенных вольнодумцев, бросавших дерзкие вызовы не только консервативности и косности, но и несправедливости жизненного устройства. Имена основателей археологической школы и школы люминесценции, создателей Байкальского подводного нейтринного телескопа и биологов-байкаловедов, к сожалению, менее известны общественности, чем фамилии советских писателей и драматургов. Но даже если эти легендарные имена сегодня по каким-то причинам кому-то незнакомы, их взгляды и устремления, гражданский вклад в дело науки и интеллектуальной мысли бережно хранят в стенах университета, лелея и защищая этот прометеев огонь от меркантильности окружающего мира.
Сегодня ИГУ также находится на историческом переломном моменте, по сути, это не просто выбор, это вызов времени и обстоятельствам. Станет ли будущее университета достойным его прошлого, сегодня во многом зависит от этого человека, которому год назад была вверена судьба учебного заведения с отнюдь не тривиальной историей и с огромным научным потенциалом, на утрату которого университет просто не имеет права. Чуть менее года назад трудовым коллективом Иркутского государственного университета выбран новый ректор, профессор, математик Александр Аргучинцев.
— Александр Валерьевич, вот уже прошел почти год с того момента, как вас выбрали ректором. За это время ваши представления о поставленной задаче изменились или остались прежними?
- В математической теории оптимизации есть принцип гарантированного результата, который исходит из предположения, что внешняя ситуация складывается самым наихудшим образом для лица, принимающего решения. Буду откровенен, реальность превзошла уровень представляемых мною трудностей. Но это совсем не означает, что поставленные задачи не решаемы. Я никогда бы не стал участвовать в той нелегкой предвыборной борьбе, если бы у меня и у поддерживающих меня людей не было бы твердой уверенности, что нам удастся вывести университет на передовые международные позиции. Я бы не решился претендовать на эту должность, если бы не видел пути и реальные возможности коллектива вырваться из местечковой замкнутости, в которой университетская система оказалась в последние годы. Решающим обстоятельством стала также поддержка со стороны правительства и губернатора Иркутской области наших планов по модернизации университета. Наличие стратегии развития позволяет нам на сегодня соблюдать тонкую грань между необходимостью обеспечения планомерной работы и необходимостью перемен. Это нелегко, потому что университет — живой организм, это сложившаяся система, которая сопротивляется любым переменам. Как любая устойчивая система. В этом есть и плюсы, и минусы. Но у нас каждый день на счету, времени для реализации стратегических задач катастрофически мало.
— Почему времени мало и для чего? Каковы основные стратегические цели? К чему вы стремитесь и куда ведете коллектив?
— Мы очень много можем говорить о своем особом российском пути, но есть мировые тенденции развития образования, которые нельзя сбрасывать со счетов. Первый и самый важный из них — это интернационализация в широком смысле. В мире происходит глобализация, он стремительно становится мобильным, и границы стираются. Завтра сюда со своими вывесками придут американские университеты средней руки, которые предложат дистанционное обучение за вполне разумные деньги. Разве мы готовы к такой конкуренции? Вот почему главной стратегической целью мы ставим себе повышение статуса университета и возвращение ему не только достойного уровня в федерации, но и выход на передовые международные рубежи. Пусть не по всем, но по ключевым направлениям нам вполне это по силам. У нас для этого существуют объективные условия, такие как географическое расположение, близость к Байкалу и к стремительно развивающейся сегодня Азии. У нас сформирован сильнейший научно-образовательный комплекс. У нас десять базовых кафедр Иркутского научного центра СО РАН. У нас сеть базовых научных станций и учебных полигонов по всему региону. Пусть состояние их сегодня во многом оставляет желать лучшего, но это громадная инфраструктура, и она сохранилась. Это огромная сеть, на ее основе можно осуществлять крупнейшие проекты. У нас есть Байкал как объект исследования, привлекающий сюда на международную практику студентов из многих учебных заведений мира. Американские студенты из колледжа Уэллсли в очереди стоят, чтобы приехать на практику в Большие Коты. Мы просто обязаны использовать эти возможности.
Если кратко, стратегия развития университета заключается в том, чтобы выявить ключевые позиции, так называемые точки роста, вложение в которые даже относительно небольших средств позволит получить максимальную отдачу и повысить эффективность научных исследований в разы. А там, где сильная научная школа, там всегда качественный образовательный процесс. Университет должен стать притягательным центром для международного научного обмена, а не просто местом для получения знаний. Добиться этого куда сложнее, чем просто получить грант. Иными словами, нам нужна не банальная фиксация неких знаний и их передача другим поколениям, но и интернационализация университета, вовлечение его в глобальный исследовательский мир.
— Задача поставлена колоссальная, для ее реализации необходимы немалые ресурсы, человеческие, финансовые, временные, интеллектуальные. Вас не пугает масштабность поставленной задачи, размеры необходимых инвестиционных затрат, которые придется понести, но сначала найти на них средства?
— Знаете, не нужно бояться сложных задач, и целей высоких тоже бояться не стоит. У меня вот, например, никак не укладывается в голове, в которой представление о прошлом формировалось под воздействием советской истории, как это было возможно, что в период Гражданской войны правительство адмирала Колчака подписало назначение на должность ректора университета приват-доцента Рубинштейна, посланного большевиками. Ведь никто тогда не знал, что будет завтра, но в это тяжелое время люди продолжали думать о будущем. А на создании университета вообще настаивало иркутское купечество, которое к моменту его возникновения было уничтожено как класс. Но университет появился благодаря их пожертвованиям, которые они могли потратить и на собственное обогащение, но предпочли поступить иначе. Все это подтверждает одну простую мысль, что если университет является настоящим и все члены общества заинтересованы в его создании и развитии, то никто и ничто не может остановить этот процесс. Я не хочу впадать в пафос, но не могу не сказать, что если бы университет смог сохранить те традиции, которые были заложены его создателями, то мы сейчас имели бы его в несколько другом состоянии. Но мы надеемся на возрождение этих традиций и сохранение тех, что еще не утрачены.
— На фоне тотальной коммерциализации образования ваши стратегические планы выглядят несколько романтическими. На протяжении всей нашей беседы вы ни разу не упомянули проблему финансирования, ведь принято считать, что для развития науки необходимы огромные средства, и именно их отсутствие является главной проблемой для научного сообщества и проведения глобальных исследований. Деньги — ключевой момент?
— Деньги — это не цель, а средство ее достижения. Это всего лишь один из инструментов решения проблемы, и зачастую не самый главный. Есть яркий пример создания Белгородского университета. В это учебное заведение на протяжении вот уже более десяти лет вкладывались огромные федеральные средства. Если туда приглашался профессор, то ему сразу предоставляли коттедж, если доцент, то как минимум трехкомнатную квартиру. Конечно же, создание таких условий для преподавателей просто мечта. Но что имеем в результате? Пока получилась во многом показательная структура. Выходит, что кроме денег нужно что-то еще. Для развития науки нужна одержимость, специальная среда, какие-то особые тонкие материи, благодаря которым человеческий разум прорывается в такие бездонные глубины, где царит один только дух, а все материальное остается далеко за этой гранью. Пусть из уст математика это прозвучит несколько парадоксально, но это так.
- Вы имеете в виду особую атмосферу, в которой живут научные школы? Потрясающий дух жажды открытий, который, как правило, царит в хорошо развитой, устоявшейся научной среде?
— Да, совершенно верно. Именно такую обстановку можно наблюдать на математическом факультете (ныне — Институт математики, экономики и информатики), если вы туда зайдете, то увидите, что там даже стены этим пропитаны. Это заслуга отца и сына математиков Васильевых. То же самое можно наблюдать и на физическом факультете, и на биолого-почвенном, историческом, химическом и многих других. Мы гордимся тем, что у нас в университете гармонично сочетаются высокая степень академической свободы многих наших известных ученых и отсутствие формального внешнего панибратства между студентом и преподавателем, какое имеет место в Америке. Это является отличительной особенностью университета, его лицом. У наших студентов есть возможность высказываться, спорить, отстаивать собственное мнение. И это очень важно, потому что это дает студенту возможность не просто получить определенный набор знаний, но и учит его думать. Проблема современного образования сегодня в том, что вузы сосредоточились на стандартном учебном процессе и превратились в комбинаты по производству утилитарных выпускников, а не личностей. Пришел, получил стандартный набор знаний и ушел. Но ведь жизнь — это творческий процесс, в котором ты учишься применять полученные знания все время, пока живешь.
Сегодня ведь уже вопрос о накоплении знаний не столь актуален. Во всем мире их накоплено столько, что возникает куда более сложный вопрос: «Как ими пользоваться?» И поэтому роль классического университета сегодня не в том, чтобы эти знания просто передать, а в том, чтобы научить человека учиться всю жизнь, превратить учебу не просто в процесс передачи знаний, а в технологию необходимости получения этих знаний беспрерывно на протяжении всей жизни. Это сверхзадача настоящего университета, к решению которой мы стремимся. При этом важно также помнить, что единственным способом достижения этой цели может быть только человек. Никакие компьютерные достижения не смогут ее решить, потому что знания, практические навыки и технологии передаются только от человека к человеку. Поэтому ключевым звеном в процессе обучения, несмотря на самые современные технологии, всегда будет оставаться преподаватель, то есть учитель.
Светлана Батутене