Что нужно делать, чтоб без страха cебя великим ощутить?
Сказать Христу «шалом увраха», потрогать шапку Мономаха,
А утром – обо всем забыть…
(Имя автора сего вирша не разглашается во избежание…).
Вообще говоря, это был чистый эксперимент. Нет, конечно же, нацеливался я на победу. В том смысле, что собирался побороться за депутатский мандат в Думу Иркутска вполне по-серьезному. Уже продумал (и подготовил) образцы агитации, поговорил предварительно с жителями нашего околотка. Мое преимущество – как я сразу прикинул – в том, что нашим районом никогда не интересовался никто из кандидатов в какие бы то ни было депутаты. Почему? А такой район… специфический.
Вроде и город он – и даже не далекая окраина на отшибе, у черта на куличках. Не такая окраина, как Ново-Ленино, например, откуда до центра Иркутска добираться в среднем столько же времени, как и из Усть-Орды и уж, во всяком случае, намного дольше, чем из Хомутово или Пивоварихи. Из Капая (так называется мой околоток) до «серого дома» пешком, не слишком торопясь, доходишь минут за 25-30. Но с другой стороны, это уже как бы и не совсем город. Как с точки зрения чистой географии, когда за пять минут, выйдя из дому, попадаешь уже «на природу»: тут тебе речка, тут тебе лес, и все прелести не слишком тронутой человечеством естественной жизни.
Соответственно, специфический тут и народ живет. Я вообще заметил, что сама среда обитания оказывает на умострой людей очень большое влияние. Живущие в многоэтажках «асфальтовые» горожане даже мыслят по-другому, чем жители частного сектора. И привычные «асфальтовым» горожанам приемы агитации и пропаганды в отношении «частников» не проходят. Капай же со времени своего основания (а самое древнее о нем упоминание я нашел в газетной вырезке за 1910 год – уже тогда тут селились люди) стоит вообще особняком к «гламурной» городской «элите». Уже хотя бы потому, что эта «элита» знать ничего не желает про такие окраины. И психологический тип горожанина-«частника» выработался вполне определенный: недоверчивый, самодостаточный, не желающий и слушать всяких там заезжих пустословов-агитаторов.
Предыдущим депутатом от Капая числился полковник Салтыков, заместитель начальника ИВВАИУ. Числился – потому что жители Капая за него не голосовали, да и он никак даже и не пытался их на свою сторону склонить. Полковника Салтыкова выбрали курсанты-выпускники училища, которые сразу же после голосования (которое проходило в один день с выпуском из училища) навсегда покинули Иркутск. На этот раз, в связи с ликвидацией ИВВАИУ, ситуация изменилась, и к нашему округу появился интерес.
Именно на Капай, где живу уже четверть века, я и решил сделать ставку. Конечно, в округ входит еще и аэропорт с довольно значительным жилым комплексом вокруг него, и территория бывшего ИВВАИУ, где живет много людей. Но основную работу я предполагал вести у себя – хотя бы потому, что здесь живут люди, которые меня знают и которых знаю я. А ведь правильные выборы могут быть только тогда, когда люди знают друг друга лично, не правда ли?
На нынешних выборах было два варианта выдвижения кандидатов: от партий и через сбор подписей – одного процента от числа избирателей. Партийный вариант с точки зрения чистоты эксперимента представлялся мне не слишком привлекательным. Во-первых, не люблю партии. Все. Любые, без предпочтения символики и идеологической мишуры, каковой оные партии себя окутывают и декорируют. Во-вторых, не люблю просить. Не верь, не бойся, не проси – этот принцип свят для любого вменяемого человека, тем более для любого, кто хочет серьезно что-то значить в настоящей политике. Поэтому проситься к партиям «в список» не пошел. Хотя варианты и были – намеки, скажем так, со стороны ЛДПР, КПРФ и «справороссов» звучали. Но я от всех вежливо уклонился.
Один процент избирателей в моем случае – это 132 подписи. Ничего заумного, и действительно нашлись и добровольные помощники, и собственно избиратели, пожелавшие подписи поставить. За три дня мы собрали почти две сотни подписей и решили уже нести их в избирком. И отнесли.
А в избирательных правилах имеется множество тонкостей и нюансов, за которые удобно цепляться. Нормальному человеческому уму они кажутся дикими, но dura lex, как говорится. Дура-то она дура, но есть верхний предел числа подписей, которые можно сдавать в избирком. То есть если у меня на округе 13 200 избирателей, я не могу сдать 200 подписей, а только 145. Один процент от числа избирателей (132 подписи) плюс 10 процентов сверху. Пришлось собственноручно вычеркивать «лишние». Те, что мною вычеркнуты, более уже избиркомом не учитываются.
Подписи я сдал и стал ждать решения избиркома. А он не торопился. А 10 сентября у него последний день принятия решения о регистрации кандидатов. И 10-го избирком мне сообщил, что забраковал у меня целых 33 подписи. Причина? А в подписном листе, в графе «адрес», не указано было «город Иркутск». И моя попытка объяснить, что этого на муниципальных выборах по закону не требуется, действия не возымела: члены избиркома сослались на инструкцию, которую им дали вышестоящие члены – вышестоящего избиркома.
И мы пошли в суд. Он у нас свободный и независимый, как известно. А коли выборы в Октябрьском районе города Иркутска, то и исковое заявление подали в Октябрьский суд. Он обязан рассмотреть иск в течение трех дней. Три дня прошли. И четыре прошли. А на седьмой день сам заместитель председателя Октябрьского суда сказал, дескать, так ты же не туда исковое подал! «Как не туда? – не понял я. – Ведь Октябрьский же район?» Район-то Октябрьский, объяснил мне судья, да вот избирательная комиссия находится на Декабрьских Событий, то бишь в Куйбышевском районе. «А вы сразу-то не могли об этом сказать? -- вскричал я. – Зачем было целую неделю в молчанку играть?» И ответом мне была тишина…
А я побежал в суд Куйбышевский, где, конечно же… сроки все уже пропустил. И конечно же, суд Куйбышевский, не рассматривая искового заявления по существу, отклонил его просто по истечении сроков.
А параллельно – по журналистским делам – постоянно бывал я в это же время и в других судах: Кировском и Свердловском. И везде видел одну и ту же картину. «Как будто бы кто команду дал – одномандатников «резать»!» – убежден один мой знакомый адвокат. А может и правда? Может, была такая команда? Может, не хотелось кому-нибудь влиятельному или группе влиятельных допустить в городскую Думу никого, кроме «партейных»: своих, понятных и, значит, управляемых депутатов? С несвоими, непонятными и малоуправляемыми, такая ведь маета: разговаривать с ними надо, обрабатывать каждого отдельно! Куда легче – на политсовете или по директиве приструнить и направить.
Фракции в представительном органе власти – гениальное изобретение для повышения управляемости всей структуры!
Но, в общем, эксперимент свой я оцениваю положительно – убедился в практической достоверности целого ряда положений, которые ранее мне были известны скорее теоретически:
1. Демократия – это не та система, которая позволяет что-либо менять: она, напротив, наилучшим образом служит для того, чтобы ничего и никогда не менялось.
2. Для управляемости демократии вовсе не надо мухлевать с бюллетенями. Достаточно ограничить выбор между шилом и мылом. Чтобы даже в худшем для действующей власти варианте проходили все же… предсказуемые кандидаты. Предсказуемые на 100%.
3. Анекдот не врет. Помните, когда армянское радио спросили: «Возможна ли у нас многопартийная система?» Армянское радио подумало и ответило: «Нет, столько дармоедов мы не прокормим». Точно!
И еще, конечно, лишний раз подтвердилось главное… Не верь, не бойся, не проси!
Михаил Кулехов