В середине октября в Институте земной коры СО РАН, традиционно подводя итоги полевого сезона, проходит совещание «Геодинамическая эволюция литосферы Центрально-Азиатского подвижного пояса (от океана к континенту)».
Из разных городов страны съезжаются сюда геологи, чтобы обсудить полученные за этот год результаты, высказать гипотезы, предложить идеи дальнейших исследований. О своих впечатлениях рассказывает гость из Якутии заместитель директора Института геологии алмаза и благородных металлов СО РАН к.г.-м.н. А. В. Прокопьев.
— Это было юбилейное совещание. Десять лет назад не очень большая инициативная группа во главе с членом-корреспондентом РАН Е. В. Скляровым предложила собираться и обсуждать эту тему. Раньше была программа «Палеоазиатский океан». Она объединяла известных ученых многих институтов, тех, кто занимался Центральной Азией. На том месте, где мы находимся, когда-то в глубокой древности был океан. Геологические реконструкции прошлого, еще более древнего, показывают, что в геологической истории Земли было несколько моментов, когда все, что поднималось над водой собиралось в один крупный суперконтинент. Так появилась так называемая «Родиния». Потом она начала распадаться. Кстати, именно иркутские ученые стали находить признаки распада «Родинии». Распад суперконтинента в конце докембрия привел к раскрытию Палеоазиатского океана, процессы эволюции и последующего закрытия которого привели к формированию одного из крупнейших на планете Центрально-Азиатского складчатого пояса, протянувшегося от Урала до Сихотэ-Алиня.
Совещание поэтому так и называется «От океана к континенту». Оно создано для того, чтобы люди могли встречаться, делиться открытиями, идеями и даже не опубликованными соображениями. Специально был принят Евгением Викторовичем Скляровым такой формат, чтобы каждый мог говорить вещи, которые только обдумываются, они могут быть не опубликованы и даже фантастичны. И здесь всегда приветствовались такие неординарные идеи. Но они рождали многое, вдохновляли, у них появлялись сторонники и оппоненты, и тогда возникали дискуссии, в которых, как известно, частенько рождается истина. Конечно, такие «киты», как иркутские ученые-геологи М. И. Кузьмин, И. В. Гордиенко и другие, блестящая плеяда наших коллег из Новосибирска — задают тон, поднимают уровень таких обсуждений на высокую планку.
Программа совещания подразумевала изучение движения континентов, но при этом ведь происходит очень много различных геологических процессов. Когда континенты сталкиваются, образуются складки, разломы, новые горы, полезные ископаемые. А ученые-геологи рассматривают все эти процессы. Любая программа объединяет людей, занимающихся одними и теми же вопросами. И им необходимо делиться своими соображениями. Территория-то громадная от Владивостока до Южной Якутии, Новосибирска, Казахстана, Киргизии. Это все Центрально-Азиатский пояс.
Я занимаюсь не конкретно Центрально-Азиатским поясом. Но дело в том, что к северу отсюда, где находится Якутск, центр гигантской Сибирской платформы. А она является центром Сибирского кратона — это такой блок, который на протяжении почти 2 млрд. лет был стабильно жестким. Он за всю свою историю был в разных местах, но с юга у него всегда был Палеоазиатский океан, а с востока — Палеотихий океан, или еще его называют Пацифика. И там проходили свои собственные процессы. Тем не менее, кратон был таким жестким крупным ядром, вокруг которого и создавалась Сибирская платформа. А Якутия находится в ее центре.
Когда в первый раз приехал сюда, понял — здесь заслушиваются доклады исследований на любых территориях. Но я подчеркивал всегда, что Центрально-Азиатский пояс с одной стороны Сибирского кратона, Верхояно-Колымский — с другой, и нас объединяет этот кратон. Поэтому то, что бы не происходило с Центрально-Азиатским складчатым поясом в историческом плане, оно, в любом случае, оказывало влияние на нас. Так получилось, что я стал заниматься одной из побочных проблем — восстановлением истории образования древних рек. Откуда они могли нести какие-то разрушенные породы, осадки, чтобы привести их в те места, где и у нас были гигантские моря. К востоку от Якутска, где Верхоянские горы, на протяжении 300 млн. лет было огромное море. В него впадали реки типа современной Лены, ее притоков Алдана, Вилюя, и они брали начало вблизи Байкала, в стороне Центрально-Азиатского пояса. И вот выяснилось, что в те давние времена, которыми я занимался, от 140 млн. лет и до 300 млн. лет, и до мелового периода, эти реки брали свое начало в горах, которые образовывались здесь вблизи Иркутска, Новосибирска. Они разрушали горы и в виде осадков переносили к нам на север в дельты гигантских рек, где они разгружались и образовывали породы, которые сейчас есть в Верхоянских горах. А на месте тех дельт рек, которые существовали на протяжении 200 млн. лет, образовались горы Верхоянские, более молодой мезозойский Верхоянский пояс. И сейчас эти осадки можно наблюдать в скалах, обнажениях. Мы их видим и можем расшифровать, что когда-то эти крупинки, эти частички пришли отсюда с юга Центрально-Азиатского пояса. Поэтому мне было очень интересно на этом совещании, и здесь я нашел большое понимание людей, которым интересны мои изыскания.
— А как вы восстанавливаете историю гор, континентов, узнаете, что происходило сотни миллионов лет назад?
— У геологов все начинается с планирования экспедиционных работ. То есть сначала выбираем интересное место, важное для получения практических материалов. Без фактического материала ведь трудно что-нибудь понять. Конечно, можно заниматься теоретической геологией, но без проб, без конкретного образца, взятого с конкретной скалы, с конкретного обнажения, на мой взгляд, понять ничего невозможно. Все, кто здесь на совещании присутствует, они все экспедиционники. Люди едут в горы, смотрят, что происходит с горными породами, разнообразными, очень сложными, изучают конкретные вещи — магматизм, метаморфизм преобразование пород под действием температуры, давления, формирование складчатости, осадочных бассейнов. А это и полезные ископаемые, которые связаны с этими процессами. Не пощупав руками, нельзя поставить точный диагноз. Кроме того, обнажения надо описать. И вот, собрав эти все коллекции, приезжаешь в институт, и начинается очень сложная работа — анализ. Для этого в каждом институте есть центры коллективного пользования, уникальные приборы, на которых мы изучаем состав пород, отдельные минералы, историю их рождения и многое другое. Это петрография. Петрология — это когда надо изучит возраст этих пород. Это уже спектральный анализ, дорогостоящая вещь. Словом, современные инструменты позволяют нам выполнять большой спектр аналитических работ, без которых современная геология невозможна. И накопление такой информации из разных мест нуждается в корреляции. Собираясь здесь, мы сравниваем свои наработки, с теми, что проводятся на других территориях, и таким образом на стыке идей коррелируем выводы.
Фото из архива института
Г. Киселева, «НВС»