Война с милитаристской Японией стала для наших союзников — монгольского и китайского народов освободительной. Она была стремительной и скоротечной и огромную роль в этом сыграла та работа, та дружественная политика, которую наша страна вела по отношению к этим государствам. Я лично был свидетелем того, как наше командование и рядовые воины помогали своим восточным союзникам.
ДОЖДАЛИСЬ!
Итак, вот она, война с Японией. Знали ли мы о ней, курсанты морской школы под Хабаровском? Конечно, знали и усиленно готовились.
Еще за несколько месяцев до ее начала наши преподаватели-командиры настойчиво обучали нас разным корабельным специальностям. И не только изучали матчасть, но и тактику морской пехоты: были бесконечные учебные тревоги, марш-броски по десять километров иногда в снежную метель, вахты и разные работы внутри части. Разве нельзя было догадаться о близкой войне, если нас водили ночами разгружать с платформ новенькие истребители на ближайшем аэродроме и бомбы к ним?! Конечно же, для войны с японцами. А еще более настойчиво внушали нам готовиться к войне замполиты на занятиях и беседах. Они прямым текстом убеждали, что разбить самураев надо быстро и наголову, мы, говорили они, должны отомстить им за гибель наших эскадр в Цусимском проливе, смыть позор за потопленный крейсер “Варяг”, за сотни наших русских моряков. Вот такие наставления слышали мы почти ежедневно и они разжигали в наших душах ненависть к врагам, которые уже много лет угрожали советским границам и держали страну в страхе и напряжении. И в нас, молодых, рождался патриотизм и любовь к Родине. Мы стремились быть ее достойными воинами, как наши отцы, братья и сестры только что победившие фашистскую Германию.
Так, наверное, думалось каждому из курсантов, когда утром 9 августа возле штаба школы можно было заметить необычное оживление: офицеры и старшины при встрече пожимали друг другу руки, важно приветствовали, смеялись. Оказалось, объявлена война Японии. Подумалось вначале, что война, это же смерть и кровь, а они радуются, чему? Но все понимали, что она должна быстро кончиться. Особенно радостные чувства проявляли девушки-морячки, они плакали и буквально душили друг друга в объятьях. Было понятно: девчата знали, что их скоро отпустят домой и, наконец, кончится их многолетний тяжелый военный быт. Так же он должен был кончиться и для тех, кто начал службу еще задолго до Отечественной войны. Всем хотелось на гражданку, особенно тем, кто прослужил уже по шесть-восемь лет до начала второй мировой войны.
ДЕСАНТ В ЦЗЯМУСЫ
Конечно же, я не знал что и как было задумано высоким командованием в этой войне. Ну не стратег же, рядовой матрос, потому и ответы нашел на некоторые вопросы только спустя много лет. Например, узнал, что наша Амурская Флотилия входила по замыслу Верховного командования в состав Второго Дальневосточного фронта. Ее задача была в том, чтобы громить японские огневые точки и забрасывать десанты в города и населенные пункты Китая по рекам Амуру, Сунгари и другим. Помогать китайскому народу в его освободительной борьбе.
В августе 1945-го нас, группу моряков, вместе с пехотой посадили на военное судно, предварительно выдав оружие, боезапас и сухой паек на три дня. И вот уже два дня мы “чапали” вверх по Сунгари в направлении к Харбину. Погода была ясной, просторы чужой страны просматривались с интересом. Видны были по берегам разлившиеся реки. Заметно было, как продвигались наши танковые и артиллерийские части. В небе то и дело барражировали спарки советских истребителей. Они иногда покачивали крыльями, дескать, не робейте братцы, мы тут рядом и придем на помощь. Было отрадно на душе и опасность войны как-то на чуть-чуть забывалась. Несколько раз наш тральщик “тыкался” в берег, к каким-то городкам и мы выходили на землю, на китайские многолюдные базары. Они были изобильные и шумные, продавались овощи, всякая еда и что-то жаренное. Однако что-то брать съестное или пить нам строго запрещалось, так же как и насильно отнимать. Приказ был строгий: мы идем китайцев освобождать, а не грабить, показывайте высокую мораль советского воина. Но торговцы сами нас угощали едой и при этом еще раскланивались, благодарно прижимая руки к груди. Честно говоря, война не чувствовалась, ее видно было только по разрушенным на берегах японским огневым точкам. Это уже до нас сделали наши корабли и авиация.
На третий день плаванья наш десант высадили в китайском городе Цзямусы. Приказ — нести в городе комендантскую службу, вылавливать оставшихся японских и белогвардейских агентов. И помогать китайскому населению налаживать новую мирную жизнь. На окраинах еще дымили пожары, на улицах лежали убитые лошади, разбитые повозки и автомобили. Население скрывалось, окна магазинов и контор были закрыты. Нам, морякам, отвели место на берегу в палатках, в город меньше трех выходить не разрешалось. Наши НЗ закончились, кухни никакой пока не было, так же как и почты, но уже проникали слухи, что японцы повсеместно сдаются, что их микадо, вроде, после американской атомной бомбардировки японских городов дал команду не воевать. Несмотря на это, некоторые самурайские части продолжали сопротивляться и их наши армии громили. Да и в наших Цзямусах было далеко не спокойно, по ночам в разных местах города слышны были выстрелы, патрули задерживали пособников японцев. Однажды глухой ночью был обстрелян и наш патруль. Мы вчетвером прочесывали огромный хозяйственный двор с постройками. И вдруг с дальней стороны раздались выстрелы, пули цвыкнули где-то рядом о стены. Помня инструкции и из чувства самосохранения, мы разом упали на землю и затаились. Искать стрелявших в темноте ночи было бесполезно, а впереди была высокая глинобитная стена. Поразмыслив, и, подставив друг другу плечи, а последнему протянув руки и винтовку, сумели перебраться на другую сторону и уйти на берег в свою группу. Зато утром нашли то место, откуда стреляли и обнаружили там несколько пустых японских гильз. В Цзямусах не раз встречались русские эмигранты, они, по понятным причинам, бывали не очень разговорчивы, но и мы, моряки, не вызывали их на откровенность.
ТРОФЕИ — ГОЛОДАЮЩИМ
В один из дней пребывания за границей к нам в часть прибыл пехотный майор и о чем-то стал беседовать с нашим морским командиром. Тот приказал мне, а я был комсоргом нашей группы, оставить автомат, взять винтовку и следовать за майором. Мы уехали на окраину города, где располагались десятки различных складов, как оказалось с зерном и одеждой. Все это было японским, а теперь стало нашими трофеями. В это время поодаль, за фанзами толпились человек двести, а может и больше китайцев. Они были в плохой, рваной одежде и очень истощены. Вид их казался совершенно бедным. Майор приказал мне сбивать с дверей складов замки. Некоторые большие прикладу не поддавались и тогда, попросив майора и сопровождавших его переводчика и лиц местной власти отойти подальше, я стрелял в замок прямо в упор. Было боязно, я отворачивался, как мог, а осколки летели по сторонам.
Так было вскрыто нами более десятка складов, в них находилось разное: зерно, рис, гаолян, чумиза (злаки) и китайская одежда. Всякий раз майор оценивал содержимое складов и через переводчика разрешал китайцам разбирать продовольствие и вещи. Надо было видеть, как голодные люди бросались каждый раз к складам и нагребали в соломенные мешки зерно. Так советские воины помогали бедным китайцам, которых японские оккупанты держали впроголодь.
В последующие дни мы с майором еще не раз ездили по другим объектам и он оценивал что оставить, а что демонтировать, как наши трофеи. Ведь нужно было учитывать, тот факт, что в Китае шла гражданская война и революция еще не победила.
ТАЙНАЯ ВСТРЕЧА
Приведу другой пример более позднего времени своей службы на флоте.
Однажды нашему катеру приказали сняться с причала и идти в Хабаровск. Там поздним вечером на борт поднялись три человека в гражданской одежде. Кто они, в команде никто не знал, командир катера сам стал за руль, а пассажиры — в рулевую будку. Это было странно и непонятно. На Амуре совсем стемнело, когда вошли в какую-то протоку и мичман приказал одному из матросов промерять глубину. Так — долго и осторожно — катер шел почти полночи. Потом причалил к берегу. Все трое неизвестных сошли на сушу и ушли в темноту. Их долго не было, а команда катера не спала, все несли вахту. И только, когда забрезжил рассвет, мы увидели как неподалеку гуськом друг за другом с оружием и, что называется, до зубов экипированные, шли люди. Не трудно было догадаться, что это были солдаты восьмой революционной армии Китая. Армия в те дни отступала под натиском Гоминдана к советским границам. Солдаты, увидев наш катер и нас, стоящих на палубе, приветливо махали руками, посылали воздушные поцелуи. Мы отвечали тем же, они были нашими союзниками, мы видели на картинках и фотографиях Сталина вместе с Мао Дзе Дуном.
Вскоре на катер вернулись и наши пассажиры, продрогшие в холодном тумане, но довольные встречей. Действительно, состоялась тайная встреча наших представителей с китайским командованием. Из разговоров стало ясно, что китайцы просили помощь оружием, чтобы окончательно разгромить своего противника. И конечно такая помощь им была оказана, не могло быть иначе. И не только оружием, особенно после победы китайской революции.
Анатолий ЛАМБРИАНИДИ.