Жужжание бензопилы я услышал ещё на подходе к берёзовому леску в окрестностях Молодёжного. Подойдя ближе, увидел: большой участок леса уже уничтожен. Гастарбайтеры из ближнего зарубежья работали споро. Когда вальщик с пилой подошёл к очередному дереву, мне показалось, что берёзу охватила дрожь. Через несколько минут она рухнула с шумом, в котором мне почудился стон и последний судорожный вздох умирающего. Дрогнули и затихли ветви...
– Мужики, – спросил я рабочих, – что здесь будет?
– База, – коротко ответил мне один из них.
Итак, база. Какая база? Для чего база? Для кого база? Множество вопросов роилось в голове. Главный из них – зачем надо вырубать живой лес в пригородной зоне? Ведь вы рубили не только деревья – уничтожили среду обитания животных, которые жили там и размножались.
Мне могут возразить: теперь нет такой категории – пригородные леса. Я это знаю. Но уверен в том, что поправку в Лесной кодекс для того и внесли, чтобы можно было безнаказанно пускать под топор леса для строительства на их месте коттеджей, развлекательных и торговых центров, каких-то баз. Этому варварству даже нашли оправдание: мол, пущенные под топор леса – из мелколистных пород, они малоценные; да и рубки согласованы, следовательно, узаконены. А о том, что эти «малоценные» породы очищают воздух большого промышленного города, формируют особый микроклимат, в конце концов, помогают нам, людям, выживать, – обо всём этом, как о каком-то пустяке, предпочитают молчать.
... Было у меня в верховье речушки Мегетки заветное местечко. Сосновый лес, тишина, безлюдье. Благодать! Но и туда добрались криминальные лесорубы. Пришёл я однажды и увидел поверженные деревья, от которых «взята в дело» только четырёхметровая комлевая часть, остальное брошено. На одном пне под-считал годичные кольца и выяснил, когда появился сосновый росточек. Оказалось, в 1799 году! Сосна была ровесницей Пушкина! Её щадили пожары и бури. Погибла она от руки алчного человека.
Часто разгул криминальных рубок объясняют тяжёлым материальным положением сельского населения. Но по большому счёту это лукавство. Ведь массовые порубки – дело рук не бедных, едва сводящих концы с концами крестьян, а матёрых дельцов, вооружённых бензопилами, техникой для трелёвки, погрузки и вывоза древесины. На фоне того, что творится в наших зелёных массивах, акции вроде той, что прошла нынешним летом под девизом «Сохраним лес Приангарья» в Иркутске с участием детей, представляются откровенным лицемерием. Вырастут дети и поймут, что все красивые призывы, акции и лозунги – это лишь слова, а реальность и судьба русского леса совсем иная – трагичная.
О духовном здоровье общества можно судить по многим факторам. Не последний из них – отношение к природе. Мы больны безнравием. Излечимся ли когда-нибудь от этого недуга?
Юрий БОГОРОДСКИЙ, профессор Иркутской сельскохозяйственной академии
<p style='padding-right:18px;' align=right><a target=_blank href='http://www.vsp.ru/social/2009/09/02/464521'>"Восточно-Сибирская правда"</a></p>