Лора Тирон — из тех людей, что умеют балансировать на грани: следит за новыми веяниями в искусстве и литературе, но, как «человек старой закалки», электронной книге предпочитает книгу бумажную, привычную, любимую; романтична, но работу любит до самозабвения; мечтательна — но склонна философствовать; одевается стильно, но элегантно и без прибабахов. Теперь поясним: все ее крайности имеют одну, общую точку пересечения. Имя ей — театр.
Лора Альбертовна Тирон — филолог, театровед, сотрудник литчасти Иркутского академического драматического театра имени Н.П.Охлопкова. В данный момент жизни — юбиляр.
В школьные годы, на каникулах у бабушки в красивейшем поселке Мишелевка, был сыгран первый в жизни спектакль с ее участием — с той поры Лора заболела театром. Как оказалось потом, на всю оставшуюся жизнь. Оглядываясь назад, в детство, откуда мы все родом, Лора с благодарностью вспоминает и ту девчушку, школьного «режиссера», и свою бабушку, образованную старую интеллигентку, учительницу, просветителя, от которой впитала многое, в том числе интерес к литературе и театру.
В Иркутском училище культуры она получила режиссерское образование, в Камчатском университете — филологическое, в Москве, на курсе у знаменитой Натальи Крымовой, — театроведческое. И хотя в детстве она, как многие девочки, мечтала стать артисткой, в более сознательном возрасте поняла: ей интереснее читать о театре, размышлять о театре, писать о театре.
Работая в театре на Камчатке помощником режиссера, она стала активно писать о спектаклях, о премьерах, об актерских работах, о режиссерском видении драматургического материала. На гастролях Камчатского театра Лора нашла свою судьбу — или судьба нашла ее. Она встретила замечательного человека, инженера-строителя Сергея Тирона, за которого вскоре счастливо вышла замуж. У них родилась долгожданная дочь Лиза, и Лора на какое-то время даже оставила работу, посвятив всю себя воспитанию дочери.
Уже потом, когда они перебрались всей семьей в Усолье-Сибирское, Лору взяли завлитом в ТЮЗ; через пять лет она перешла в охлопковский театр и вот уже десять лет служит на академической сцене.
Лора интересный собеседник — может часами рассказывать о людях, с которыми свели ее годы учебы и работы в театре, делиться размышлениями «по поводу», благо, что поводов в театре предостаточно. Начиная с того, что поначалу само здание иркутского драмтеатра казалось ей храмом, а актеры — особыми людьми, почти небожителями.
— Неужели я когда-нибудь смогу попасть за эту дверь? — думала я. Тем более что первый спектакль, который я увидела в этом театре, был «Старший сын», в постановке которого участвовал сам Вампилов. С тех пор я почувствовала еще большую тягу к театру. Причем мое предназначение — помогать людям понимать природу театра, рассказывать о нем, популяризировать его, — рассказывает Лора.
— А кто из творческих личностей оказал самое заметное влияние на формирование твоего мировоззрения?
— О, таких было много. Если сразу, так сказать, навскидку... Это Юрий Погребничко, он несколько лет был главным режиссером в Камчатском театре, приехал из Москвы, ученик Эфроса. У него индивидуальный театральный почерк, свой язык. Сейчас у него в Москве авторский театр, небольшой, со зрителями, которые понимают именно его стиль, эстетику...
Еще — Валентин Зверовщиков, с совсем иным театральным взглядом; еще — Феликс Берман, режиссер, фонтанирующий идеями, человек-оркестр, шумный, экспрессивный, яркий. Когда он появлялся в театре, его громкий, раскатистый голос сотрясал всех и все, что попадалось на пути. Его речи сдабривались хорошим еврейским юмором или анекдотом. Никто не знал их больше, чем он. Замечательно рассказывал о старой Москве, москвичах, о посиделках в ВТО, о встречах с Леонидом Утесовым, с которым ставил какой-то концерт, и о многом-многом другом.
Из таких людей, что повлияли на меня, конечно, и Наталья Крымова, известный театральный критик, театровед, у которой я училась, крупная личность. У нее не было пустых, компромиссных или заказных статей. Такой была человек, честный во всем и всегда. Она из поколения, у которого понятия «нравственное» и «эстетическое» в искусстве были неразделимы.
Вообще, если оглянуться назад, каждый талантливый человек, каждая неординарная личность оставляет в твоем сердце след. И чем больше на твоем пути таких неординарных, интересных, ярких людей, тем духовно глубже становишься ты сам.
Сейчас, работая в иркутском драматическом театре, театре с большими традициями, корнями, культурой, я тоже многому учусь у людей, с которыми здесь свела судьба.
Как не сказать о яркой личности директора — Анатолия Стрельцова? Он прирожденный лидер, великолепный практик, реалист, человек дела и в то же время — романтик и мечтатель. Как ему удается все это в себе соединять? Причем мечтатель он не бесплодный, все его мечты претворяются в жизнь.
Когда-то задумал провести реконструкцию здания театра —сделал. Причем в тяжелейшие для страны времена, когда шла перестройка, денег не было, заводы стояли. Задумал обустроить в театре бассейн с сауной, с тренажерным залом, чтобы артистам было где отдохнуть, — пожалуйста! Задумал областной фестиваль самодеятельных театральных коллективов «Алые паруса», чтобы сельская ребятня из глубинки могла приехать в Иркутск и выступить на сцене знаменитого драматического театра, — пожалуйста! Фестиваль работает, и еще как! И приезжают, и благодарят, и, счастливые, уезжают обратно. Под патронатом театра создано и активно действует молодежное театральное движение. Проводится фестиваль современной драматургии имени Вампилова.
Благодаря его усилиям в театре недавно открыта третья сцена. На базе театра открыт филиал Московского института имени Б.Щукина, студенты которого по его окончании органично вольются в труппу нашего театра. И можно еще много говорить о достижениях и успехах охлопковского театра, внутренней силой и двигателем которого является директор. Здесь поездки и на гастроли, которых уже давно лишены многие театры, и на фестивали...
Он умеет выстраивать отношения с людьми. Он задает задачи, ставит цели и решительно идет к ним. И нам не дает расслабляться, задавая ритм и темп. Это замечательное, оптимистическое отношение к жизни, и этому я у него учусь.
Учусь и у Геннадия Шапошникова, художественного руководителя театра, — человека талантливого, яркого режиссера, умеющего работать в совершенно разных сценических жанрах. У меня есть его три любимых спектакля; два, к сожалению, уже ушли в историю театра как неординарные, поставленные в особой стилистике, с целым рядом замечательных актерских работ, а один великолепно идет сейчас и неизменно пользуется успехом у зрителей.
— А чем тебе интересен сегодняшний театр?
— Ты знаешь, я была около месяца назад в Москве, возила дочь на запись телепрограммы «Умники и умницы», Юрий Вяземский ее пригласил. Так вот, за неделю я успела посмотреть шесть спектаклей. Была в совершенно разных театрах — разных по их театральному «вероисповеданию», языку и стилю: Малом театре, МХТ имени Чехова, «Современнике», Вахтанговском, Ленкоме.
Получилась своеобразная картинка того, чем живет театральная Москва. Причем смотрела в основном новые спектакли. Конечно, есть какие-то открытия, есть разочарования, есть откровенная тоска, когда, досидев до антракта, хотелось уйти... Мы раньше всегда жили с оглядкой на Москву, сравнивали, брали пример, учились, награждали актеров поездками в московские театры. Сейчас время изменилось. Можно и в Москве, в каком-нибудь ведущем театре, встретить замшелость и откровенную халтуру, а можно в провинции найти изумительный спектакль — и он будет как прорыв, как глоток свежего воздуха.
Я считаю, что наш театр идет в верном направлении. У нас есть такие спектакли, которые не уступают столичным, которые не стыдно показать на любом фестивале любого направления. Тот же распутинский «Последний срок». На нем невозможно остаться равнодушным. Он тревожит, бередит, вызывает на размышления.
Вообще, если говорить о традициях, о школе русского психологического театра, он мне близок, хотя я не чужда и западного театра абсурда, авангарда, если это талантливо.
Разве можно остаться равнодушным, если сидишь и смотришь хороший спектакль? Твое сердце отзывается на него, ты сочувствуешь, ты вместе с актерами переживаешь эту самую минуту. И неважно, в какой эстетической манере он поставлен.
А для чего вообще нужен театр? Неужели только для того, чтобы хохотать? Для этого хватает нашего телевидения. Театр всегда был и будет собеседником, он приглашает мыслить, думать, сопереживать. По моему убеждению, на хорошем спектакле даже плохой человек на какое-то время становится лучше. Пусть он не изменится, выйдя со спектакля, это иллюзия, — но задуматься театр его все же заставит. И это уже немало.
— Спасибо за беседу, Лора. Мне кажется, ваши отношения с театром взаимны — пусть так будет всегда!
Любовь Сухаревская, «Байкальские вести».
Фото автора