Художественного руководителя Иркутского театрального училища, заслуженного деятеля искусств РФ Валентина Зверовщикова вряд ли можно назвать новым человеком в городе. И хотя более 30 лет он работал главным режиссером театра драмы и комедии на далекой Камчатке, его сотрудничество с Иркутском тоже имеет многолетнюю историю. Сначала он вместе с камчатским театром стал постоянным участником Вампиловских фестивалей, а несколько лет назад поставил в драмтеатре «Первую любовь» Ивана Тургенева. И наконец, недавно решил перебраться в Иркутск насовсем. Этот факт не может не радовать, ведь Валентин Зверовщиков – человек творческий, разносторонний и талантливый. О том, что побудило его сменить место жительства, и о своих дальнейших планах он рассказал газете «Областная».
– Валентин Васильевич, почему вы решили заняться преподаванием?
– Наверное, подустал. Может, это годы, а может быть, желание передавать то, что знаю и умею. В театре на Камчатке я был один режиссер и тащил этот непомерный воз десять лет, в течение года делал пять-шесть постановок. Стало тяжеловато.
– Но вы театр не бросили?
– Нет, конечно, я на полтора года загрузил его постановками, которые будут ставить там мои товарищи.
– Раз вы решились переехать в Иркутск, наверное, у вас с городом какие-то особые взаимоотношения?
– Конечно, притяжение есть. У нас ведь портовый город, а это всегда недостаток общения и культурной информации. Там хорошие спектакли долго не задерживаются. Зато с успехом идут легкие комедии, которые можно ставить левой ногой, но они все равно будут идти на ура. От этой культурной безысходности я сорвался оттуда. Например, всего полгода идет спектакль «Три сестры», но интерес к нему уже схлынул, а к комедиям Куни не ослабевает.
– Может быть, ситуация некоего театрального кризиса сейчас характерна для всей страны?
– Вы знаете, я не обнаружил театрального кризиса в Иркутске. Люди ходят на сложные спектакли и с интересом их смотрят. Судя по моему опыту – я ведь уже ставил в Иркутске «Первую любовь» по Ивану Тургеневу, – здесь любая постановка дольше звучит. Очевидно, все дело в глубоких театральных традициях.
– Какими методиками вы руководствуетесь в своей работе как педагог?
– На самом деле преподавание – это очень радостный процесс. Как педагогу мне хватает того инструментария, который я получил от школы – я окончил ГИТИС, и моего режиссерского опыта. А еще я – тот ужас и кошмар, который ожидает студентов после окончания училища в театре. Со мной они сразу понимают, что такое режиссер. Это в разы сокращает дистанцию между учебным процессом и реальностью – будущие артисты сразу варятся в «театральном» соку. И потом я с ними не сюсюкаюсь. Придерживаюсь, конечно, каких-то рамок в учебном процессе, но, естественно, из них «выламываюсь», потому что педагогом в чистом виде меня назвать трудно. Я – практик, и мне важен результат. И сам я по-настоящему учился, только когда видел, как мастер делает спектакль.
– Вы сразу же учились на режиссера?
– Да, артистом я не был ни минуты, хотя играл много. Меня даже на «Мосфильм» приглашали на роль Макаренко, но фильм не вышел – положили на полку.
– Тогда что в вашем понимании значит хороший артист?
– В первую очередь, хороший артист – это личность со всеми вытекающими трудностями и недостатками, которые тоже становятся рабочим материалом. С личностью интересно разговаривать, спорить до хрипоты, когда ты понимаешь ценность этого диалога, и обоюдное обогащение. А если ты вкладываешь силы в «тьму египетскую» – не понятно, что оттуда отзовется.
– Иван Вырыпаев ведь тоже работал в вашем театре?
– Да работал, но актерство – это не его. Иван Вырыпаев – это феномен, который вышел на волне интереса к вербатиму – документальному театру и ко всему подпольному. Честно говоря, не являюсь поклонником его творчества, хотя он, безусловно, талантливый человек. Но я ставил одну его пьесу «Валентинов день». Это весьма вольное продолжение пьесы Рощина «Валентин и Валентина», правда, для того чтобы добраться до смысла, мне пришлось отрезать от нее кусок примерно в 70%, потому что мне были нужны его персонажи как последние герои Советского Союза. И я сделал спектакль-концерт в рок-н-ролльном духе об истории страны.
– В этом году вы набрали новый курс в училище. Что-то уже можно сказать о способностях ваших учеников, и сколько времени, по-вашему, нужно таланту, чтобы проявиться?
– Все индивидуально. Они должны воспитываться, как ростки, которые нужно поливать и возделывать. Но одно несомненно – ученики должны обязательно расти в любви, если ее нет, то ничего не получится. Талант ведь – как бородавка, сегодня его нет, а завтра проснешься, и вот – он! Бывает и так. Но я больше доверяю труду, по крайней мере, в этой профессии.
– Современная молодежь нуждается сегодня в особом воспитании?
– Мне хочется верить, что нет, и что современные молодые артисты, как и представители других поколений, разделяют мою точку зрения на то, какое место должна занимать культура в нашей стране.
– А какое место она должна занимать?
– Очень большое! Гораздо большее, чем она занимает сейчас. Должно быть больше театральных училищ, оркестров, художников и так далее.
– И тогда мы станем лучше?
– Я думаю, да, ведь искусство не работает на разрушение, даже когда говорит о боли и смерти. Еще Екатерина II заметила, что в городе смягчаются нравы, когда организуется театр. Нужно занимать умы людей, позволять им жить насыщенной эмоциональной и духовной жизнью.
– Вы ведь еще и книги пишете?
– Да, это правда, когда мне все надоедает, я берусь за перо и высказываю все, что накопилось. У меня вышли уже две книги – сборник повестей, рассказов, пьес «Зима в Кюросао» и театральное житие «Какая-то у вас работа дурацкая». А за полгода до приезда в Иркутск я написал роман «Корова Стеллера, или Проверка правописания по-французски». Эта книга – мое признание в любви Камчатке.
– Откуда вы родом?
– Я – екатеринбуржец.
– Как же жизнь вас забросила на Камчатку?
– Она всех туда забрасывает одинаково. Я распределился в Волгоградский театр, там проработал три года. Оттуда в Петропавловск-Камчатский меня сманил театральный критик Владимир Аренов, ведь театр там всегда был хороший – живой. Другое дело, что там отсутствовал культурный резонанс. Тяжело, когда нет обратной связи из зрительного зала.
– В Иркутске она есть?
– Есть! Здесь даже на плохом спектакле люди сидят и слушают. И мне радостно, что они даже на средних постановках в финале аплодируют стоя.
– Вы считаете, это правильно?
– Я думаю, что правильно. Во-первых, это уважительное отношение к труду артистов, а во-вторых, театр еще ни одного плохого человека не воспитал.
– Вы будете ставить в Иркутске спектакли как режиссер?
– Я уже ставлю «Грозу» на четвертом курсе училища. И у меня есть приглашение в один из иркутских театров, пока не буду говорить в какой.
Автор: Елена Орлова
Фотограф: Лариса Федорова