БАМ: новая надежда

Железнодорожная магистраль – это не только рельсы, поезда, мосты, тоннели и вокзалы. Как и любая дорога, она не жива без людей, которые ее строили, которые живут рядом с нею и ездят по ней. Этот репортаж – итог встреч с десятками людей БАМа.
Легендарная железнодорожная магистраль протянулась на тысячи километров – и на десятки лет: из эпохи стройотрядов 1970-х через перестройку к постсоветской заброшенности. Следующая остановка – долгожданное благополучие?

Современное здание спорткомплекса с плавательным бассейном – три дорожки по 25 метров – возвышается посреди поселка Северомуйск в Бурятии, на БАМе. Можно было бы добавить «гордо возвышается», но не выйдет: жарким летом 2014 года в бассейне нет ни воды, ни людей. Построенный десять лет назад («условия жизни суровые, необходимо поддерживать здоровье бамовцев»), сейчас этот роскошный спорткомплекс оказался несоразмерен самому поселку, население которого за эти десять лет сократилось втрое – до полутора тысяч человек. Где взять 9 миллионов рублей в год на содержание бассейна, если непонятно, на какие деньги начать отопительный сезон? Так и стоит спорткомплекс, словно замер в ожидании: что дальше? Выплывем? Не выплывем?

Это напряженное ожидание ощущается сейчас почти на всей Байкало-Амурской магистрали. И в Северомуйске, где был построен самый длинный в России тоннель протяженностью 15,343 тысячи метров, и в других поселках и городах, в которых мы с фотографом Еленой Чернышовой побывали этим летом, много раз звучали одни и те же слова: «Посмотрим, как теперь со вторым БАМом получится. Может, еще и вернется сюда жизнь».

Большая часть БАМа – однопутная, со множеством разъездов. Это сильно ограничивает пропускную способность магистрали. Перед Российскими железными дорогами (РЖД) стоит задача к 2017 году увеличить объем перевозок на БАМе вдвое. Планы развития добывающей промышленности Восточной Сибири и Дальнего Востока не выполнить без второго пути – это и есть «второй БАМ», он же БАМ-2.

Проект, запущенный Владимиром Путиным 9 июля 2014 года, фактически готовить начали раньше – осенью прошлого года в поселке Таксимо, в сотне километров к востоку от Северомуйска.

«Здесь было чистое поле, в прошлом октябре уложили три пути, сделали ограждение, наружное освещение, подготовили площадку для складирования материалов», – Олег Щербаков, главный инженер байкальского филиала компании «Трансюжстрой», генерального подрядчика проекта, проводит экскурсию по базе, где без остановки идет сборка рельсо-шпальной решетки. Одновременно готовится укладочный кран к отправке на западный участок, в сторону Усть-Кута. Через три недели он вернется в Таксимо, и собранную за эти дни решетку повезут уже на восток, на участок Сакукан – Салликит в Читинской области. Там же скоро заработает еще одна звеносборочная база – в поселке Новая Чара.

Судя по настроению главного инженера, на вверенных ему участках все идет по плану. Если ничего не случится, то через несколько лет старый Транссиб будет ориентирован на пассажирское высокоскоростное движение, а по БАМу с его вторым путем пойдут грузы. «Потихоньку придем к тем объемам и маршрутам, которые изначально были задуманы и просчитаны специалистами, – говорит Щербаков. – Все новое – хорошо забытое старое».

В историческом смысле БАМу не повезло. Не то что не старый – новехонький, только отстроенный, он тут же оказался «хорошо забытым». Советский Союз рухнул через два года после открытия полноценного сквозного движения по магистрали, на много лет похоронив перспективы экономического развития Сибири и Дальнего Востока.

«БАМ был любимым детищем Брежнева. И я думаю так: если бы “дорогой Леонид Ильич” протянул еще лет пять, здесь все было бы совсем по-другому», – говорит машинист Сергей Топчий. В кабине старенького тепловоза ТЭМ2, который тянет рабочий – один вагон и одна платформа – поезд, мы едем из Новой Чары в Хани, преодолевая Муруринский перевал – самый высокий (1317 метров над уровнем моря) и один из самых красивых участков железных дорог России. Особенно хорош становится пейзаж, когда справа открывается вид на долину с мерцающим внизу озером Читканда, к которому мы спустимся с крутого склона уже через несколько минут. «Я от этой красоты, честно, устал уже немного», – комментирует Сергей. Он приехал на БАМ в 1993 году из Молдавии, достаточно опытным машинистом. Сейчас, с учетом северного трудового стажа, в свои пятьдесят Сергей пенсионер. В планах – поработать еще несколько лет, а потом переехать за Урал, где теплее.

Бамовцев тайга кормит. Летом отправиться в выходной день по грибы, по ягоды или на рыбалку – обычное дело. Медведи не помеха, если удается обходить их стороной. «Мне как-то приходилось сидеть на крыше путейской будки, – вспоминает машинист. – Вышел вот так же к дороге и наткнулся на медведицу с медвежонком. Включил форсаж: взлетел на будку вместе с рюкзаком, удочкой и еще пару железяк прихватил, чтоб отбиваться. Как успел – не знаю. Так и сидел на будке, пока поезд не приехал. И на дереве дважды сидел – один раз сам, другой с товарищем».

В здешнем медвежьем крае вся жизнь сосредоточена вдоль железной дороги. Это хорошо заметно с воздуха. Залетая на БАМ из Нижнеангарска, с северной оконечности Байкала, мы наблюдали: через глухомань, пронизывая тайгу и горы, изредка чуть расширяясь и обрастая узелками станционных строений, тянется тонкая нитка. Где тонко, там и рвется: вот и автомобильная дорога, автоБАМ, которая идет параллельно железнодорожному полотну, во многих местах совершенно непригодна к проезду. Например, из поселка Хани, куда нас привез Сергей Топчий, выбраться можно только поездом. На восток, к Икабье и Новой Чаре, не проедешь: дорога разбита. На запад, в сторону Олекмы, можно попытаться – по аварийному мосту.

«Мост мы отремонтировать не можем, он на территории Амурской области, а здесь, на этом берегу, Якутия», – мы с главой поселка Хани Альбиной Подоляк стоим у въезда на изрядно покосившийся деревянный мост, и, пока она произносит эту фразу, я успеваю сходить из Якутии в Амурскую область и вернуться обратно. «Наши, конечно, ездят на охоту-рыбалку. Рискуют. Падают иногда в реку... вытаскиваем», – философски замечает Альбина Николаевна.

Философское отношение к бытию в Хани – жизненная необходимость. Поселок с населением менее тысячи человек расположен на стыке трех субъектов Федерации. Это единственный кусочек Якутии на БАМе, зажатый между Забайкальским краем и Амурской областью. До райцентра – города Нерюнгри в Якутии – 700 километров, через Тынду по «железке» не наездишься... В поселке автомобили без номеров, угнать их некому – и некуда. По той же причине местные жители оставляют в подъездах коляски и велосипеды. Шутят: «У нас тут коммунизм!». Название единственной в Хани улицы – 70 лет Октября – прозрачно намекает на дату ее рождения, 1987 год. К тому же периоду относятся шесть мрачных пятиэтажек из шлакобетона – весь жилой фонд поселка. Со стороны кажется, что жизнь здесь так и застыла между перестройкой и «лихими девяностыми». К счастью, это впечатление все же поверхностное.

«В году 12 месяцев. Мы решили проводить по одному мероприятию в месяц. Составили удобный график, с возможностью замен, если вдруг что. Лето – сплавы по реке Олекма: два катамарана и лодок десять. Зимой – лыжи. Сейчас у нас уже 85 пар беговых лыж, хорошие, “Фишер”. Что еще? Тир? В этом году мы вообще все продумали. Сначала – первенство детишек: у мальчиков в феврале, у девочек в марте, потом первенство поселка, отборы...», – пока мы завтракаем манной кашей в детском летнем лагере в поселковой средней школе, 39-летний машинист тепловоза Владимир Клементенок рассказывает о том, как в Хани обстоят дела со спортом. Его старший брат Олег, директор школы, внимательно слушает, изредка вмешиваясь в разговор. Эти два очень разных человека – и внешне, и по темпераменту – тащат на себе какую-то невероятно интенсивную «общественную нагрузку». В школе уже 18 лет действует секция каратэ, которую возглавляет Владимир – у него черный пояс, третий дан. «На чемпионатах Дальнего Востока мы регулярно в призерах», – Клементенок не скрывает гордости.

Еще один предмет гордости всего поселка – первый на БАМе и второй в Якутии скалодром в закрытом помещении. В помещении школы, разумеется. Когда жители соседних поселков проведали о нем, скалодромы стремительно вошли в моду: сейчас их по БАМу уже семь, турниры проводятся регулярно. А еще в Хани проходят ежегодные соревнования «Юный спасатель», а еще состязания по армрестлингу, турниры по шашкам... а еще в подвале школы есть музыкальная студия!

...Все-таки жизнь в России интересна своей непредсказуемостью. У Хани были все шансы оказаться самой мрачной остановкой на БАМе. Но получилось наоборот. Когда на систему особой надежды нет, роль отдельных людей возрастает во сто крат. И если бы не братья Олег и Владимир Клементенки, мы не увидели бы в поселке столько счастливых детских лиц. То же можно сказать и о заведующей детским садом Ирине Житарчук, стараниями которой в Хани создан образцовый садик – такие и в Москве редкость. Или о социальном работнике Нине Дмитриевне, которая, получая 12 тысяч рублей зарплаты, постоянно «превышает полномочия» – стирает, моет окна, вешает шторы в квартирах у своих стариков. И ездит в Нерюнгри, добиваясь открытия в районе хосписа. Такие люди на БАМе нам встречались очень часто.

На втором этаже дома культуры в Северомуйске напротив меня за столом – заведующая детской библиотекой Татьяна Логинова. Она же – заместитель главного редактора местного литературного журнала «Муйские огни», который выходит с июня 2008 года.

Свой журнал в поселке с населением как в двух московских многоэтажках – предприятие столь же безумное, сколь и прекрасное. «Нам хотелось удивить себя и окружающих, как-то встряхнуть жизнь в поселке», – вспоминает Татьяна. У главного редактора, в прошлом строителя БАМа Виталия Кузнецова, был небольшой магазин в Северомуйске. А еще было увлечение – поэзия. Татьяна показывает мне первый номер со стихами и прозой местных авторов: распечатанный на принтере тиражом 10 экземпляров, склеенный ею собственноручно. «...Уже осенью наш журнал привезли в Иркутск, на съезд писателей. И там он попал в руки председателю иркутского объединения писателей, – рассказывает Логинова. – Он вышел прямо на этом съезде и говорит: “Вот, смотрите, что делается в глубинке! Какой журнал издают”. И после этого авторы к нам как повалили!».

Шесть лет спустя у журнала тираж 500 экземпляров, авторы из Европы, США и даже Австралии, презентации прошли в Москве, Санкт-Петербурге, Минске, Берлине. «Муйские огни» превратились в культурный феномен, переросший масштабы крохотного бамовского поселка. Вот только магазин у главного редактора в этом году сгорел... Хорошо, что журнал поддерживает деньгами артель золотопромышленников. Иначе бы – конец феномену.

Железная дорога напоминает о себена каждом шагу – и не только гудками локомотивов и эхом станционной громкой связи. В Тынде, в Свято-Покровском женском монастыре, еще стоят, словно вросли в землю, первые жилые «корпуса» – вагоны. Сестры три года как переехали в новый удобный корпус, в вагонах теперь хранят инвентарь и рассаду.

Без развития магистрали будущее городов и поселков – школ, детских садов, магазинов, журналов и монастырей – выглядит довольно мрачно. Даже в Тынде, неофициальной столице БАМа, городе с 30-тысячным населением, это очевидно всем. «Кроме “железки” здесь ничего нет, – рассказывает нам легендарный бамовский бригадир, Герой Социалистического Труда Иван Николаевич Варшавский. – В свое время начинали строить асфальтобетонный завод – загубили. Древесно-волоконную плиту выпускали – тоже накрылось. Мясомолочный комбинат – накрылся. Начали строить фундамент трикотажной фабрики... Работы как таковой нет. Надеемся на РЖД, на второй БАМ».

На реконструкцию магистрали выделили 562 миллиарда рублей. Конечно, это большие деньги. «Возродить жизнь реально, – говорит еще один ветеран стройки века, проходчик Николай Бадмаевич Добханов из Таксимо. – Но вторая ветка – это лишь предпосылка для возрождения. Главное – горнорудная промышленность. Разработка Удоканского медного месторождения, Чинейского ванадиевого... Всего, ради чего БАМ строили. Сегодня от Таксимо до Тынды нет электровозной тяги. Тепловозы небо коптят. Электроэнергии не хватает. Значит, нужна Мокская ГЭС. А это градообразующее предприятие. Значит, нужен ДСК – домостроительный комбинат. Для этого необходим цемент – а у нас в Муйском районе целая гора цементного сырья, хоть завтра строй завод и все сопутствующие производства. Деревообрабатывающий комбинат нужен? Обязательно. И вся инфраструктура: коммуналка, учителя, врачи – вот он, город».

Мы встретились с Николаем Бадмаевичем за ужином в компании бамовцев из стройотряда «Комсомолец Бурятии». Все присутствующие за столом прекрасно помнят, как кипела жизнь на магистрали: в том же Северомуйске в разгар строительства тоннеля жило 15,2 тысячи человек. Работало пять школ и пять детских садов!

Советская власть сумела мобилизовать на «стройку века» сотни тысяч людей: кто-то ехал, чтобы заработать целевой чек на приобретение дефицитных «Жигулей», кого-то привлекли северные зарплаты, а кто-то – и таких было много! – ехал за романтикой. Среди них Юрий Васильевич Пыхтеев, в недавнем прошлом – главный инженер тоннельной дистанции Северомуйска: «Была такая радиопередача на “Маяке”, называлась “Песни на просеках”. Она по иркутскому времени шла утром. А для нас – я жил в Куйбышеве – это была ночь, половина четвертого. Так мы с женой заводили будильник, просыпались, чтобы послушать песни, репортажи, рассказы с БАМа... И в конце концов так загорелись, что решили переехать. Дочери было семь лет».

Чтобы поднять магистраль, сегодняшним молодым явно нужны другие стимулы. К сожалению, романтика на БАМе сейчас куда в большем дефиците, чем «Жигули» в 1970-х. Об этом мы разговариваем с Натальей Марутой, нашей провожатой в Тынде. Дочь Натальи осенью идет в 11-й класс. Ксения мечтает учиться в Китае, оставаться жить в Тынде не хочет. Мама понимает ее, хотя не похоже, чтобы дочкиному решению была рада. Наталья десять лет работает тамадой, проводит свадьбы, дни рождения, корпоративы. Ее в Тынде знает чуть не каждый третий. «Меня в два годика сюда привезли из Краснодарского края. Это было в 1977-м, когда родители приехали на стройку.

Я жила в одной из тех пятиэтажек, – Наталья показывает в сторону центра. – Брусника росла прямо у подъезда. Мое поколение – дети БАМа. И, как раньше в любой семье дети могли рассказать про войну, так я могу рассказывать о БАМе. А вот уже наши дети почти ничего не знают».

Кажется, Байкало-Амурской магистрали действительно необходима перезагрузка. Пока живы и здоровы романтики-стройотрядовцы. Пока в расцвете сил поколение «детей БАМа». Ведь стоит только вдуматься: 40 лет назад сюда начали привлекать самую активную и мобильную часть населения из всех республик Советского Союза. Остались лучшие из лучших, самые стойкие, у них родились дети, потом внуки. У этих людей слишком ценные гены, чтобы их терять. Им нужна надежда.

Источник nat-geo.ru