Директор Байкало-Ленского заповедника об экологическом туризме

Понятие экологический туризм для Иркутской области пока больше модное словосочетание, чем что-то конкретное. Совместить туристов и природу заповедной территории кажется чем-то заранее обреченным на экологическое бедствие. Стоит только вспомнить горы мусора на берегах Байкала после отдыхающих. Другого мнения придерживается назначенный год назад директором Байкало-Ленского заповедника Александр Рассолов. О том, в чем будущее заповедных территорий и как совместить просветительский туризм и сохранность территории, он рассказал в интервью газете «Восточный формат» (ВФ).

«Восточный формат»: Не так давно исполнился год, как вы возглавили Байкало-Ленский заповедник, но о вас по-прежнему мало что известно. Расскажите о себе, как вы пришли в эту профессию?

Александр Рассолов: Министерство природы РФ, мой непосредственный работодатель, предложило мне возглавить заповедник в октябре прошлого года. Я работал тогда директором Саяно-Шушенского биосферного заповедника 16 лет, а до этого почти 10 лет руководил Центрально-Сибирским заповедником. Так что, можно сказать, что вся моя жизнь посвящена этому делу. Как закончил в 1981 году лесотехнический институт, так с того времени и работаю в заповедниках. Начав с самых низших должностей, поднялся до директора. А по итогам работы в Саяно-Шушенском президентом РФ мне присвоено звание «Заслуженный эколог РФ».

Мне, наверное, повезло, но профессиональная деятельность всегда была мне интересна. Я много ездил по другим странам, изучал работу подобных охранных природных территорий.

ВФ: Вы уже давно выступаете инициатором развития экологического туризма в охранных территориях — это влияние ваших поездок по миру?

А.Р.: Знаете, я еще в 1988 году, приехав в Кроноцкий биосферный заповедник (на Камчатке — ВФ), был удивлен, что такую красоту, как долину гейзеров, можно посетить только незаконным образом, туристы самостоятельно добирались до долины гейзеров, а вот вывозили их как нарушителей. И на их вывозку тратились государственные деньги. Хотя, на мой взгляд, должно было быть с точностью наоборот. Люди заплатили деньги, посмотрели красоту и при этом стали не нарушителями, а желанными гостями заповедника. Я тогда спросил: «А вы вообще не хотели бы долину гейзеров открыть для туристов?» — «Да как же можно? Да вы что? Здесь же все вытопчут».

Но ведь есть же мировой опыт: например, сделать дорожки, чтоб не вытаптывали. Зато какую красоту люди бы смотрели, а заповедник смог бы зарабатывать деньги на свое развитие — на ту же охрану, обустройство кордонов, закупку техники и многое-многое другое. Вот они деньги для заповедника — на поверхности всегда лежали. Но нет.

Сейчас, слава богу, Камчатку открыли. Но недовольных хватает. Три года назад Кроноцкий заповедник посещали 3 тыс. человек, тогда как Йеллоустонский национальный парк (международный биосферный заповедник в США, основанный еще в 1872 году — ВФ) 3 млн туристов. Но мы уже кричим, что наносим огромный вред нашей нетронутой природе. Я такой позиции не понимаю.

ВФ: То есть для вас туристы — это благо?

А.Р.: Это благо, это возможность тратить меньше государственных денег. Например, на охрану, если мы оборудуем нормальные тропы и будем по ним водить организованные группы туристов — ни один браконьер не посмеет стрелять где-то рядом. Это даже доказывать никому не надо.

Только считается, что заповедники закрыты для людей. На самом деле люди всегда сюда приходили, просто в неорганизованном виде. И без присмотра сотрудника заповедника они как раз могли нанести вред. Когда же мы сами развиваем туризм, мы предусматриваем все нюансы этого процесса. Как распределить потоки, как составить расписание экскурсий, — мы сами решаем, где безопасно развести костер, а где люди будут ночевать и т.д. При этом задействуем в этом процессе не более 5% территории заповедника.

Как известно, за посещение заповедника взимаются деньги, и люди должны понимать, за что они платят. Они должны получать полноценную услугу, и это не только лавочки, кострища, но и интересная экскурсия. Чтобы можно было не просто выйти на берег, выпить водки, сесть на катер и уехать. Они должны еще и оставить память о Байкале, о нашем заповеднике. Ведь сколько на свете мест, где и смотреть-то нечего, но столько рассказывают, что хочется вернуться снова и снова. А Байкал, территория Байкало-Ленского заповедника, как никакая другая, богата историей, легендами, необычными природными явлениями.

Мы думаем над тем, как насытить впечатления от Байкала. Есть огромные муравейники в два метра высотой, или кедр удивительный — 1,8 м в диаметре. Можно высадиться на берег и сходить посмотреть на него и вернуться в пределах четырех часов. Или мыс Рытый, о котором столько ужасающих легенд — на самом деле там есть уникальный каньон с очень интересными геологическим строением, водопадами. В этом году от кордона до мыса с помощью волонтеров Большой байкальской тропы была расчищена часть старинной дороги, по которой гоняли скот и кочевали народы, населявшие эти места. Теперь на мыс можно пройти по удобной тропе длиной 8 километров. По пути полюбоваться видом Байкала с горы Онхолой (высота над озером 320 метров), понаблюдать соколов и других птиц, посмотреть следы животных, а если повезет, то увидеть и их самих.

В недалеком будущем заповедник планирует оборудовать места наблюдения за животными, разведать и оборудовать дорогу, по которой можно будет подняться в горы и посмотреть ущелье сверху. В общем, создать возможность любоваться дикой и прекрасной природой Прибайкалья, не вредя ей.

Мы обязательно сделаем маршруты к заброшенным золотым приискам Аная, к истоку Лены, к Чанчуру — походы пешие, на конях, квадроциклах, сплав по Анаю и Лене на катамаранах или каноэ, зимой путешествия на снегоходах или лыжах. Пробный тур к истоку Лены планируем уже на февраль. Я лично проеду, испробую его.

ВФ: Вы только год в должности и уже так хорошо знаете территорию?

А.Р.: Я практически весь год в заповеднике и провел. Для меня теперь это абсолютно понятная и близкая мне территория. Я четко знаю, что нужно сделать для ее развития.

ВФ: Что например?

А.Р.: Создать условия для очень хорошей охраны заповедника. Для того чтобы появились звери, которые человека не боятся. А без зверей кто сюда поедет? В такую даль, платить деньги ради того, чтобы увидеть кусок Байкала с камнями, но для этого можно далеко и не ехать — до Листвянки, там то же самое.

По идее, в заповеднике животные по определению не должны человека бояться. Ведь звери в принципе одинаковые, что у нас, что в африканском сафари, где они позволяют человеку к себе подходить. Просто там звери не пуганные, охота строго регламентирована. У нас же пока чувствуется, что пресс на животных был очень сильный.

Мы уже начали закупать техническое оснащение для охраны — бинокли, видео-, фоторегистраторы, радиостанции. Сделали устойчивую сотовую связь. В следующем году у меня в кабинете появится радиостанция, по которой я смогу связаться с любой нашей лодкой, которая находится на акватории. Кроме того, в планах закупка квадроциклов, снегоходов, лодок с двигателем на воздушном потоке.

В том числе я стремлюсь создать нормальные условия работы для людей. Тот же познавательный туризм, о котором я говорю, это дополнительный заработок для наших сотрудников, которые возьмут на себя еще и функцию экскурсоводов. Соответственно, с большей зарплатой мы уже сможем принимать людей с совсем другой жизненной позицией. Тех, кто готов много работать, расти и развиваться. Есть, конечно, сейчас альтруисты, которые прекрасно выполняют свои обязанности и без хорошей зарплаты, они просто любят свою работу. Но большинство все-таки хотят жить лучше.

Кроме зарплаты, еще и условия работы, жизни инспекторов на территории заповедника. В прошлом году мы начали кардинально обновлять наши кордоны. Раньше здесь были какие-то хибары, глядя на которые даже не верилось, что там можно жить. Мы начали приводить их в порядок, причем с совершенно новым подходом. Появились одно-двухэтажные строения. На первом этаже кордона кухня, туалет, на втором этаже спальные места. На каждой точке вышка для наблюдений, причем она совмещена со строением. Сидишь, пьешь кофе и смотришь по четырем сторонам. Это уже нормальные условия для нормального человека.

ВФ: А что ждет тогда туристов?

А.Р.: Развитие познавательного туризма мы планируем без создания каких-то огромных баз. Пока в планах строительство гостевых домов в трех точках заповедника — на мысе Покойный, на южном кордоне в Онхолое и на границе с республикой Бурятия на мысе Елохин. Все дома будут располагаться рядом с кордонами, под непосредственным присмотром сотрудников заповедника. Причем сейчас разрабатываются разные архитектурные решения этих комплексов. Так, например, на Елохине можно разместить юрты бурятской деревни, как летние — деревянные, так и зимние войлочные.

У небольших кордонов на Солонцовой, Анютке, в тихом месте воссоздать эвенкийское стойбище, чтобы можно было не только посмотреть, но и пожить в чуме, выстланном шкурами, попробовать эвенкийскую кухню, попользоваться предметами быта этого маленького, но интересного народа.

Кроме того, мы уже начали обустройство троп. Просто камни собрали, положили по краям, стало чисто. На них установлены таблички, на которых, кроме обозначения километра, на котором человек сейчас находится, указано также, сколько километров еще впереди, и сколько позади.

По этим тропам с интервалом примерно в 7 км будут оборудованы стоянки, в том числе с местами под палатки и, возможно, бассейнами с водой из Байкала. Ведь искупаться в озере мечтает каждый, но не все рискуют — все-таки вода очень холодная.

ВФ: За чей счет будет вестись строительство? Зайдут частные фирмы?

А.Р.: Нет, частных фирм там не будет. Все строения будут в собственности заповедника. Частные инвестиции могут участвовать в строительстве объектов, но надо понимать, что все, что будет сделано на территории заповедника, по закону автоматически становится его собственностью. Но из своего опыта я знаю, что есть люди, которые готовы вложить свои деньги ради идеи.

Пока финансирования государством недостаточно для полноценного строительства. Но уже с 2015 года Правительство РФ планирует целенаправленное выделение средств на развитие туристической деятельности в байкальском регионе. Пока же мы идем к будущей цели малыми шагами. В том числе готовим всю проектно-сметную документацию.

ВФ: Известна проблема мусора на берегах Байкала. У вас есть какое-то решение этой проблемы?

А.Р.: На нашей территории в этом плане есть только одна проблемная территория — это метеостанция. В свое время там сделали свалку всякого мусора, металлолома, аккумуляторов. Все, что могли, мы вывезли. Кроме того, купили огромное количество мусорных баков и одноразовые пакеты. Мое решение очень простое, я и раньше так делал: любая группа туристов перед походом получает мусорный мешок. Если потом его не сдает или сдает пустым, значит, мусор где-то выбросили, соответственно, есть экологическое нарушение, за которое предусматривается штраф. Причем приличный — на каждого может быть выписано взыскание до 4 тыс. рублей.

ВФ: Все, что вы говорили о защите заповедника, — это все-таки будущее, а что сейчас? Насколько часто приходится сталкиваться с браконьерством?

А.Р.: Браконьеры есть. Но масштаб не такой серьезный, как например, в том же Саяно-Шушенском заповеднике. Во-первых, сюда еще добраться надо. А во-вторых, основной интерес браконьеров — соболь — сейчас сильно упал в цене, соответственно и число желающих нажиться сразу убавилось. Ну, а других видов животных, ради которых надо ехать, охотиться именно на территорию заповедника, здесь мало.

За текущий год было возбуждено девять административных дел. Все виновники наказаны, штрафы выплачены. Были факты нарушений по незнанию, когда приехавшие из Москвы ребята оказались с ружьями на нашей территории. Но, собственно говоря, ружья были зачехлены, с ними была проведена беседа, думаю, во второй раз они уже приедут любоваться природой.

А один случай был, когда иркутского охотоведа задержали на территории именно туристы. Он успел построить избушку и спокойно занимался отстрелом животных на нашей территории.

ВФ: У вас такое принципиальное отношение к браконьерству?

А.Р.: Принципиальное. Я не отношусь к категории зеленых. Но есть определенное понимание, как пользоваться природными ресурсами. Когда человек берет что-то из природы ради того, чтобы выжить — это одно, а когда ради наживы — это другое. Ведь заповедник создан в том числе и для будущих поколений.

Люди должны получать полноценную услугу, и это не только лавочки, кострища, но и интересная экскурсия. Чтобы можно было не просто выйти на берег, выпить водки, сесть на катер и уехать. Они должны еще и оставить память о Байкале, о нашем заповеднике.

Я точно знаю, что при хорошей охране никакой сложности не возникает уже через три года добиться доверия животных в заповеднике. Сделать так, чтобы они перестали бояться и убегать при любом постороннем звуке. Это абсолютно реально.

У нас есть инспектор Сергей Шабуров, мне неоднократно на него кляузы приходили, но когда я приехал к нему, то увидел как там уверенно чувствуют себя звери. Они не боятся. Пожалуйста, изюбря можно и сейчас посмотреть на расстоянии двадцати шагов. Инспектор сам не стреляет и другим не дает. И доверие животных — это и есть главный показатель работы для наших сотрудников.

У нас же в стране все искажено. Охотуправление, например, отчитывается количеством составленных протоколов, а на самом деле их вообще не должно быть. Самый лучший показатель — это наличие того объекта, который охраняешь. Если изюбри не боятся — никому не надо объяснять, что их охраняют.

ВФ: Расскажите о ваших самых ярких впечатлениях за этот год работы.

А.Р.: Наверное, больше всего меня поразила, когда я только приехал, отсталость заповедника. Территория совершенно не обустроена, нет никакой инфраструктуры. И то, что это многих устраивало. Понятно, что финансирование заповедников до недавних пор было более чем скромное, но даже в этих скудных финансах можно было находить какие-то маленькие возможности, концентрировать усилия на чем-то одном, чтобы потом за счет этих небольших точек роста поднимать все предприятие. Этого не делалось. Не знаю, по какой причине.

ВФ: Ваши шаги по развитию заповедника не встречают сопротивления? Вы сами сказали, что людей его состояние в принципе устраивало, а тут вы со своими идеями.

А.Р.: Не то, что встречают, я постоянно работаю в окружении этого противостояния. Почти в каждом бюджетном учреждении есть целая когорта людей, которые привыкли к тому, что идет бюджетная зарплата — без разницы делаешь ты что-то или нет. Их устраивает эта маленькая зарплата, они на какой-то ступени остановились, и все. Но это очень серьезно тормозит работу всего коллектива. Я, как только пришел, изменил эту систему. Есть постановление Правительства РФ от 2008 года о переводе бюджетной сферы на новую систему оплаты труда. Правительство предусмотрело, чтобы вместо окладной части вводились стимулирующие выплаты. По принципу: кто лучше работает, тот больше получает. И это многим не понравилось — вот сейчас ряд сотрудников написали на меня жалобу президенту и губернатору.

В нее, кроме оплаты труда, собрали все, что можно было: то, что мы не поставили на учет в ГИМС катамаран, хотя по закону и не должны были. То, что я не согласовал с научным отделом месторасположения кордонов, хотя до этого там много лет стояли хибары инспекторов и совершенно не мешали изюбрям и не вызывали эрозию почвы, как нам сейчас говорят. В вину мне поставили и то, что одного нашего сотрудника укусила змея. Но жалуются не сами пострадавшие, а совершенно другие люди, главное желание которых, как я понимаю, вернуться к тому, что было раньше. Когда никто никого не трогал, на работу пришел, в носу поковырялся, чайку попил, для вида чего-нибудь пописал.

Я изучил отчеты научного отдела с 2004 по 2011 годы, мне было интересно — все-таки всю жизнь проработал в этой системе, кандидатскую написал. В большинстве своем это пустой труд. Никто ни разу не пользовался этими данными. Тогда естественный вопрос — зачем государству тратить деньги на то, что никому не надо, а точнее необходимо сделать так, чтобы наука была действительно востребована и для будущих поколений и сегодня. Кто как не научный сотрудник более правильно и ярко расскажет посетителю о своем объекте наблюдения?

ВФ: А вы действительно уверены, что туризм, пусть даже экологический, познавательный, не нанесет вреда территории? Наши люди всегда норовят что-нибудь сорвать, куда-нибудь забрести самостоятельно?

А.Р.: Уверен. Для этого есть ряд примеров. В Саяно-Шушенском, например, проезжая на теплоходе, видишь на берегу сотни животных, которые пасутся и не боятся. Можно привести еще ряд примеров в нашей стране (Кроноцкий заповедник, Дагестанский заповедник), не говоря уже о зарубежье. И люди едут туда, чтобы просто посмотреть, пофотографировать. Здесь будет то же самое. Понимаете, если все закрыть, мы никогда не привьем культуру общения с природой.

Автор: Анна Смирнова.

Фото с сайта magicbaikal.ru.

"Байкал24"

Опубликовано в