Евгений Евтушенко: «Я римлянин из СССР»

В свет вышла книга «Можно еще все спасти» - сборник стихов и прозы, написанных за последние пять лет. В понедельник, в свой день рождения, Евгений Евтушенко устроит по этому случаю вечер в Политехническом музее - а перед тем дал пресс-конференцию, где рассказал о книге и о себе. Вот несколько его историй.

Про американскую интеллигенцию и «Ночной дозор»

- Я пятнадцать лет преподаю в университете Талзы. Это крепкий средний университет, в котором очень хорошие преподаватели, настоящая американская интеллигенция. С Мишей Задорновым у меня были очень крупные разговоры, когда он часто употреблял словосочетание «Эти тупые американцы...» Я говорил: «Миша, у нас, да и везде, не меньше тупых людей!» И вообще, может, какой-то процент тупых людей для чего-то необходим? Для поддержания некоей стабильности? Не знаю! Но Талза - ковбойский нефтяной город с населением в 500 000, и в нем есть четыре университета, оперный и балетный театры, симфонический оркестр.

Как и в Нью-Йорке, там есть артхаусный кинотеатр... Я не представляю, чтобы мои студенты ходили в кино на Сталлоне или Шварценеггера. Я был счастлив, когда увидел, что американские ребята поняли и полюбили «Холодное лето 53-го» - сложный, казалось бы, для иностранцев фильм. Хотя они сделали очень смешную ошибку, когда я им показал «Собачье сердце»: все, как один потом написали, что это кино о вреде вивисекции и том, что нельзя издеваться над животными. А потом я подумал: какие счастливые люди, что им в голову не пришли социальные и политические ассоциации, которые приходят русским!

Я был счастлив еще, когда показал фильм, как его, Бекмухаметова, «Ночной дозор» - и первый раз в жизни просмотр остановили студенты. Они делегировали огромного верзилу-афроамериканца, он ко мне подошел и сказал: «Мистер Евтушенко, ну вы извините, но тут ребята попросили... Зачем вы нам показываете после таких хороших фильмов, как «Летят журавли», такую второстепенную голливудщину?» Знаете, как я был счастлив? Значит, не зря я тратил время!

Про Константина Симонова и «Милого друга» в меблированной комнате

- Я научился читать в четыре года. До войны я прочел уже всю западную классику. Мои любимые писатели были французы. Анатоль Франс, «Боги жаждут» - я обожал эту книгу! «Милый друг» Мопассана... Это все были книги из шкафчика, который мама, уезжая на фронт, закрыла на ключик. Сказала: «Тут для взрослых». Естественно, я вооружился волнистым ножом, открыл шкафчик... Потом мама вернулась с фронта, пришла домой с Костей Симоновым - он тогда был в расцвете, только что написал «Жди меня». И вот сидел Константин Михайлович в очень красивой военной форме... И я спросил: «Мама, скажи, пожалуйста, а почему, когда Жорж Дюруа и госпожа де Марель вошли в меблированную комнату, вышли через полтора часа? Что они там делали?» Мама заплакала: «Вот до чего нельзя оставлять детей одних!»

Про Киркорова и красивых, двадцатидвухлетних поэтов

- Однажды мне задали вопрос: сколько у нас талантливых поэтов? Я задумался и составил для себя список. Маша (жена. - Ред.) запретила мне его печатать, но в нем было тридцать имен настоящих, неслучайных поэтов. Довольно много! Но в этом списке было мало, как писал Маяковский, «красивых, двадцатидвухлетних». Может быть, мы их не знаем. Может, им кто-то говорит слова типа «неформат». Им негде печататься... Ведь ужасная потеря для русской литературы - то, что исчезла традиция толстых литературных журналов. Они существуют, но в каком зажатом виде, какой жалкий у них тираж. И в этом виновато уже не правительство, которое всегда обвиняют во всех смертных грехах. В этом виноваты мы сами.

У нас такая чудовищная, позорная попса... Она развратила вкус! Слова, которые поются со сцены, недостойны называться поэзией. Раньше у нас было много хороших песен - возьмем хотя бы песни Великой отечественной войны. Сейчас почти нет тех, которые просто можно было бы запеть, собравшись с друзьями, в семейном кругу... Да и мелодии не всегда запомнишь. Кто же в этом виноват? Правительство, что ли, эту попсу насаждает, чтобы нарочно оглуплять нас? Да что за ерунда! Это мы сами позволяем. Мы ходим на это, мы покупаем - порой за большие деньги - билеты. Ну что ж, каждый народ имеет ту попсу, которую он заслуживает.

Я не считаю врагом человечества Филиппа Киркорова, у которого очень милый голос и так далее, но когда люди аплодируют, закатывая глаза, словам «Ты моя банька, я твой тазик», это же просто невозможно! Как они придут к Цветаевой и Пастернаку? Да как они придут к Пушкину? Я разным аудиториям раньше читал - больше не буду этим заниматься - строку: «Чем меньше женщину мы любим, тем...» Делал паузу. Зал хором отвечал: «Тем больше нравимся мы ей!» А там ведь не «больше» стоит, а «легче»!

Про созвездие, оставленное ногтями Феллини

- Новый кинокурс - на него уже набраны студенты - я посвящу своему любимому Феллини. Мало кто знает, что если бы не Феллини, меня бы уже не было - он буквально меня спас.

После просмотра своей картины «Джульетта и духи» он и Джульетта Мазина пригласили меня на дачу. Потом я прочел в «Искусстве кино» предсмертное интервью Мазины - она рассказывала, как готовилась встречать меня! Видите, некоторые люди неосмотрительно воспринимают меня как серьезного человека! Она изучила мои вкусы: прочла где-то, что Евтушенко любит в каждой стране местное вино и местных женщин. Стала думать, кого пригласить на роль женщин, перебрала в уме всех подруг. А потом подумала: «Какого черта? Он тогда сразу про меня забудет, сосредоточится на них, не поговорит со мной» - и отказалась от этой мысли. Она была очаровательная женщина, великая актриса, замечательная хозяйка и повариха - много всего наготовила... Конечно, мы выпили достаточно вина, и потом ночью я пошел купаться. Феллини пошел на всякий случай со мной. И в море у меня случилась судорога. Феллини был на берегу в костюме. Он скинул пиджак, - но оставил рубашку и галстук, - прыгнул в море и всадил мне в икру всю пятерню и начал тащить! Судорога прошла, я вылез на берег... А на икре у меня осталось пять отметин - созвездие, оставленное ногтями маэстро! И я проходил с ним месяца полтора, с гордостью задирая штанину и показывая его.



НОВЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ ЕВТУШЕНКО

Кто я?

Я - римлянин из СССР,

да вот только без древнего Рима,

и нет ни щита, ни меча,

ни желания въехать в Сенат,

ни коня,

ни прежних друзей, без которых

вся жизнь моя непредставима.

Все умерли -

и в наказанье не умер лишь я.

Декабрь 2010



Когда мы были молодыми

Людмиле Гурченко

Когда я был свежей огурчика,

я был влюбленным

в Люду Гурченко,

и в голосок ее,

и в талию,

и в танцы стиля своего,

почти подобного летанию,

когда не весят ничего.

Задиристая харьковчанка,

ты пела,

думая слова,

то боевая, как тачанка,

а то как девочка слаба.

И как в черемуховом дыме

прошедших дней,

бессмертных дней

«когда мы были молодыми»

ты пела родине своей.

Когда вы шли с Басилашвили

сквозь леденящую пургу,

мы все любовью вашей жили...

Чем я помочь сейчас могу?

И пела ты с такою болью,

слезами чистыми омыт,

мой стих про клеверное поле -

пусть вновь оно тебе шумит.

Прощай, единственная Люда,

прости,

и счастлива будь, что

была обиженная люто,

но и счастливая зато.



Из отзывов американских студентов о профессоре Евтушенко с сайта ratemyprofessors.com

«Не получить пятерку на его курсе может только полный дебил. Потом, он хороший парень и очень страстно относится к работе. Одно предупреждение... Если ему понравится ваша работа, вам придется ее прочесть вслух перед всей аудиторией. Помните об этом, когда будете писать».

«Безумен. Любит шутить над людьми - надо мной, например, каждый вечер. Но он прикольный, и как глоток свежего воздуха в этом странном учебном заведении. Записывайтесь на спецкурс, получите пятерку и правнукам еще потом будете рассказывать».

«Крутой и легкий спецкурс, и потрясающий мужик. Сколько еще у вас будет возможностей пройти спецкурс у всемирно известного поэта? Он старый и из России, он видел Сталина и т.д. У этого человека в жизни было очень много всего, и он любит об этом поговорить»…

"Байкал24"

опубликовано в