В Туве завершается очередной археологический сезон

В Туве завершается полевой археологический сезон в лагерях Константина Чугунова и Владимира Семенова. Ночами в тувинских степях уже холодно. Погода переменчивая. То дождь, то ветер, работать сложно. Дольше всех на раскопках задержится отряд ТИГИ, которым руководит молодой питерский археолог, сотрудник Института истории материальной культуры СО РАН Николай Смирнов.

Лагерь отряда — в лесочке, в двадцати минутах ходьбы от места раскопа. Работы идут на могильнике Ээрбек-10. В конце сезона у археологов свои трудности. Летом помогали студенты-волонтеры, а во второй половине августа, когда учащаяся молодежь разъехалась готовиться к учебе, стало не хватать рабочих рук. Местное население помогать отказывалось по каким-то своим суеверным соображениям. Кое-как нашли добровольцев. В отряде сегодня семеро специалистов из разных городов — Новосибирска, Краснодара, Кызыла.

В задаче отряда на этот год — разработка одного могильника. Вмещает он в себя ни много ни мало 18 объектов. Нынче запланировали вскрыть из них только четыре кургана и несколько мелких поминальников. На курганах разбирается каменная насыпь: захоронения выложены скальником, камни тяжелые. Их надо освободить от земли, сложить в отвалы. Зачистка, зарисовка, фотографирование… Работа кропотливая. Числа до 15-го сентября будут еще трудиться археологи у Ээрбека.

Николаю Смирнову всего 30 лет, из которых десять он почти каждое лето в Туве. Говорит, что Тува входит в область его научных исследований.

— Обычно времени хватает только на полевые работы, — признается. — Конечно, часто приходится бывать в Кызыле — закупать продукты, решать финансовые вопросы и прочее. Впервые в Туву попал в 2000 году — облик города был еще как будто советский, чувствовался некоторый застой. Очень много изменилось за последние несколько лет. Тува оставляет очень хорошие впечатления всегда. И город, и степи. В мегаполисах жить тяжело, устаешь. Тянет вырваться, сменить обстановку. Поэтому отсюда обычно приезжаешь отдохнувшим.

— Отдых — это смена видов деятельности, — согласен с Николаем Евгений Петеримов, местный, туранский житель, который не пожалел лета на работы с археологами. В отряде он художник, рисует в мелких деталях схему кургана. Занятие не из увлекательных. Зато — общение с интересными людьми, — оптимистичен Евгений.

В захоронениях могильника, где работает отряд Смирнова, каких-то ценных находок не обнаружено. Мелочевка вроде фрагментов конской упряжи. В основном, в могилах — останки усопших людей и жертвенных животных, лошадей. В одном кургане оказались даже кремированные останки. Другой оказался переворошен- ным — как полагают ученые, незадолго после погребения. При этом его не то что разграбили. Унесли… череп покойника и некоторые верхние кости скелета.

— Можно разные вещи предположить, — смеется Смирнов. — Возможно, это было сделано с целью как-то навредить роду покойного. Или, может быть, если это был особо почитаемый человек, — для каких-то дальнейших действий. Каких — мы опять же можем только предполагать…

Интересно, что курганы в пределах одного могильника принадлежат разным эпохам. Предположительно, представлены здесь поздняя бронза, так называемая монгун-тайгинская культура, позднетюркское либо кыргызское время и уйгурское. Любопытно: почему представители разных эпох хоронили своих умерших в одном месте? Степей много, много красивых долин и холмов …

— Это закономерное явление, — считает Николай. — Возможно, население, которое приходило позже на территорию, пыталось создать свой собственный мир не только путем построения чего-то нового, но и путем отрицания того, что было на этой территории раньше. Поэтому чужие курганы разрушались, на их месте создавались свои собственные, или надстраивались на них, или строились рядом с ними. Так память о том, что было здесь прежде, как бы вычеркивалась.

— То, что никаких ценных находок из предметов обихода, украшений нет, – значит, что захоронения эти небогатые?

— Это наши представления о богатстве и бедности, — археолог кивает на курганы. Расчищенные, они из небольших, на первый взгляд, холмиков, превратились в довольно внушительные конструкции диаметром в 10—12 метров. При этом каменная насыпь на них возвышается на метр-полтора над землей. Кстати, для этих захоронений не рыли ямы. Усопших просто клали на почву и сверху возводили курган. — Вот представьте, сколько нужно было труда затратить, чтобы создать их. Во-первых, выломать камень. Принести его сюда, собрать. Трудилось здесь много людей. Скорее всего, для перемещения крупных плит привлекалась тягловая сила. Есть, например, на кургане № 6 очень крупные плиты, которые поднять даже четверым очень сложно. Скорее, их привозили на быках или лошадях. А во-вторых, мы не знаем, что было положено в захоронение из органических материалов: какая одежда, утварь. И мы этого просто не найдем. Может, при жизни он был очень богатым человеком, но по обряду — как у ранних христиан — хоронить положено было в одних саванах…

Впрочем, ученым работать здесь интересно не только ради находок. Они изучают и так называемую «курганную архитектуру», структуру захоронений.

— Курганы раннескифского времени по своей структуре более просты, — разъясняет ученый. — Здесь же есть несколько конструктивных элементов, которые мы прослеживаем, поэтому работы и идут так долго. Так, создавалась сама могила, вокруг нее формировалась так называемая крепида — аналог оградки на современных кладбищах. Могила обкладывалась небольшим холмом из крупных каменных плит, сложенных горизонтально. Они потом сверху облицовывались наклонными плитами. Оставалось свободное пространство типа коридора между могильным холмом и крепидой, в котором могли происходить какие-то обрядовые действа.

— Николай, ну, а все-таки — народ, как вы сами сказали, с суеверным страхом относится к вашему занятию… А вам-то по ночам не являются эти самые люди, из древности, которых вы раскапываете?

— А вы спросите у хирургов или патологоанатомов, снятся ли им трупы, которые они режут (улыбается). Не-ет… К тому же, мы не знаем и никогда не узнаем, как этих людей звали. Все, что мы можем узнать по скелету, — к какому полу они принадлежат и какого возраста были, расовый тип. Мы можем узнать, какая это культура и на каком языке они говорили. Но для нас это всего лишь памятник археологии и представляет он собой чисто научный интерес. Так же, как и для любого антрополога — скелет человека, который он изучает на столе…

Виктория Кондрашова, газета "Тувинская правда"