Сирота чукотская

В июле Чукотка лишилась своего главного ресурса — бывшего губернатора, а теперь уже и бывшего спикера окружной Думы Романа Абрамовича. Корреспонденты "Денег" отправились на край российской земли, чтобы своими глазами увидеть мир, в создании которого так велика роль этого бизнесмена.

Клык с Абрамовичем

Традиционно все значимые события чукчи увековечивают резьбой на клыке моржа. Я рассматриваю эти клыки в музее Анадыря. Вот резьба 1963 года — "Легенда о Ленине". Рядом другой клык, датированный 2001 годом. На нем воссоздана легенда о человеке, который спустился с неба на белом вертолете и спас народ Чукотки от голода. Мастерски вырезаны вертолет и узнаваемый небритый мужчина в окружении оленеводов. Благодарность к бывшему губернатору, которого местные называют не иначе как Роман Аркадьевич, здесь действительно испытывают такую искреннюю, какую, наверное, и к Ленину не испытывали.

В постсоветское время Чукотка оказалась не только самым удаленным, но и самым депрессивным регионом. Военных по большей части вывели, а на содержание 150-тысячного населения у страны не было средств. Прокормиться огородами, как делали жители средней полосы, в тундре невозможно. Авиабилеты, чтобы уехать "на материк", для большинства были не по карману. В местном Красном Кресте мне показывают письма детей, написанные Роману Аркадьевичу еще в бытность его депутатом Госдумы от Чукотки в 2000-м. "Живем мы в интернате нормально, но иногда не бывает продуктов. Отключают батареи. Зимой было прохладно спать под четырьмя одеялами..." или "Папе и мне дают норму продуктов на каждый месяц, но этого нам хватает на половину месяца... Наступила зима, а у нас даже шапок нет, не говоря уже о зимней одежде. У меня постоянно болят зубы, а денег нет, чтобы слетать в Анадырь в больницу... Только не подумайте, что мы лодыри. Конечно, мы садим огород. Картошка есть, но ее надо растянуть на весь год, а накопали всего 6 мешков".

Рассказывают, что Абрамович лично привозил еду в поселки. "Романа Аркадьевича я не видела, но когда у нас приземлился вертолет и из него начали выгружать мешки с продуктами, мы плакали",— вспоминает Алена из поселка Рыркарпий. Считается, что Абрамович поднял бюджет региона не только поставив на учет в местной налоговой "Сибнефть" и встав него сам как частный налогоплательщик, но и вложив $2,5 млрд собственных средств. О том, что эти деньги могли вернуться бизнесмену налоговыми льготами, на Чукотке не задумываются — спасенным какая разница? Народ присвоил Абрамовича раз и навсегда, а потому искренне обиделся, когда губернатор купил "Челси": "На наши деньги!". Чувство глубокой благодарности, впрочем, возобладало: на Чукотке действует фан-клуб "Челси".

На высоком берегу анадырского лимана, как мечтал герой фильма "Начальник Чукотки", стоит памятник "товарищу Зюкину" — красноармейцу 1-го ревкома. О начальнике нового времени в Анадыре и Певеке напоминают скромные коттеджи, построенные губернатором для себя. Их называют "домики Абрамовича", но в устах местных это звучит примерно как "ботик Петра". И вот спустя 14 лет (1999-2000-й — депутат от региона, 2000-2008-й — губернатор, 2008-2013-й — председатель региональной Думы) этот человек покинул Чукотку. Непрекращающиеся споры о том, дал ли Абрамович голодному не только рыбку, но и удочку, сейчас особенно актуальны.

Государственная оленина

Многоукладная экономика в краю оленеводов и китобоев так и осталась социалистической сказкой

Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ

Цветные "дома-попугаи" и красоты построенных при Абрамовиче новых зданий Анадыря дополняются сплошь "блатными" номерами автомобилей на дорогах столицы Чукотки: ААА, УУУ, ККК... Других местная ГАИ не выдает — зачем, когда в регионе с кодом 87 сегодня менее 50 тыс. жителей. Территория превышает по площади Францию, а население — как в московском микрорайоне. При этом доля чиновников, которая официально, конечно, не подсчитывается, на Чукотке, возможно, выше, чем где бы то ни было: помимо муниципальных и региональных органов власти присутствуют отделения всех федеральных ведомств. Бюджетники и работники госпредприятий — почти все, кто работает. Один из самых распространенных и прибыльных видов частного бизнеса на Чукотке — торговля продуктами. Но это только в относительно крупном населенном пункте. "Частное предприятие, делающее бизнес в масштабе всей Чукотки,— это нереально,— говорит директор госпредприятия "Чукотоптторг" Виктор Мищенко.— Например, в селе Красное всего 50 человек — затраты только на отопление магазина превышают его оборот". В округе значится 43 населенных пункта. Даже при наличии субсидии торговать в большинстве из них невыгодно. "Чукотоптторг" создан специально для завоза в округ всего необходимого, построил и содержит 30 магазинов. Кроме того, занимается строительством, переработкой оленины, рыбопереработкой.

Производством продуктов из оленины занимается и пищевой комплекс "Полярный" — построенное с нуля современное предприятие, считающееся одним из подарков Абрамовича округу. Под одной крышей три цеха: молочный, хлебопекарный и мясной: в 2004 году было вложено €190 млн. "Самое сложное — забить оленя: вовремя спустить кровь, правильно охладить. Иначе из мяса даже бесструктурная колбаса не получится. Мы перенимали финский опыт",— рассказывает директор "Полярного" Наталья Маслюченко.

Она проводит нас в цех, где как раз идет приготовление сырокопченых деликатесов. Из оленины делают все — от копченой колбасы до сосисок и пельменей. По словам Маслюченко, у финнов на аналогичных производствах и ассортимент более узкий, да и сами продукты менее вкусные и натуральные. Аргумент у нее серьезный: там оленей выращивают в стойлах на комбикорме, а чукотские олени на свободном выпасе, питаются только ягелем. Наладить поставки за пределы Анадыря пока не удается. Срок хранения деликатесов — до семи дней, транспортировка до прилавка московского супермаркета обошлась бы в 500 руб. за килограмм. В общем, отбить инвестиции пока не удается, но операционные расходы предприятие уже окупает.

Заповедник социализма

С учетом доли госсектора Чукотку называют заповедником социализма. "Частных сельхозпредприятий, как в остальной части России, здесь нет — все оленеводческие хозяйства фактически государственные совхозы",— объясняет мне директор муниципального предприятия сельхозпроизводителей "Чаунское" Андрей Зубенко. В какой-то момент в СССР поголовье домашних оленей достигало 500 тыс.— живой стратегический запас на случай войны. К 1992 году их осталось не более 20 тыс. Чтобы поднять до сегодняшних 150-200 тыс., финансировали специальные программы и несколько лет соблюдали мораторий на забой. Зубенко руководит крупнейшим на Чукотке хозяйством с 30 тыс. оленей. Лет десять назад приехал на Чукотку из Ростовской области заниматься сельским хозяйством, это уже второе предприятие, которым он тут руководит. Представителей коренных народов среди директоров оленеводческих совхозов уже не осталось. "Да, пожалуй, я — единственный",— кивает старейший из местных оленеводов, директор МП СХП "Амгуэма" Анатолий Тынеру. Бюджет оленеводческих совхозов помимо собственно заработков на оленине складывается из федеральной и окружной субсидий. По словам Тынеру, его хозяйство субсидируется на 70%. А есть такие, что и на 100% — они еще не ведут забой. Выйти на окупаемость можно, лишь серьезно увеличив поголовье. Пока же небольшой объем ежегодного забоя сдерживает и развитие глубокой переработки оленины.

Зарплата у оленевода в зависимости от разряда 22-27 тыс. руб. (тарифная сетка везде одинаковая). Литр молока в чукотских магазинах, как и килограмм бананов,— 200 руб.

Но оленеводы в магазины не ходят — совхозы закупают продукты централизованно и снабжают сотрудников по себестоимости. Опытный оленевод в тундре проживет и без снабжения: подстрелит дичь или кастрирует оленя и сварит деликатес. Некоторые держат личных оленей, хотя пасут их в общем стаде. Заработать можно и на отстреле волков, за каждого государство платит 15 тыс. руб.

Жители Чукотки рассказывают о зверях так, будто они вполне разумные и организованные конкуренты человека в этой борьбе за выживание. Например, могут налететь дикие олени и увести с собой домашних — нужно догонять, отбивать. "Когда волки обучают свой молодняк, несутся и просто так для демонстрации и тренировки режут стадо",— говорит оленевод Владимир Вуквукай.

Владимир с братом в прошлом году серьезно заработали: добыли более сотни волков. Сам он поскромничал, зато сестра рассказала, что Владимиру как-то случилось драться с бурым медведем. Медведь повадился нападать на стадо, оленевод отправился на разборку с одним патроном — "сын потерял магазин от карабина". Выстрела оказалось недостаточно — медведь встал на дыбы и навалился на Владимира, порвал ему когтем ноздрю. Но оленевод добил медведя ножом.

Со зверями на Чукотке сталкиваются не только в тундре.

В джипе рядом с сиденьем у владельца строительной компании в Певеке Матвея Медикова лежит большой нож. "А в багажнике у меня еще топор,— кивает Матвей.— Тут кого только на дороге не встретишь". Правда, признается Матвей, нож, если что, не поможет. Однажды он собирал около порта сланец для оформления местного музея. "И вдруг на меня выходит белый медведь — я сумку в руки и бежать",— рассказывает бизнесмен. Оказывается, в Певеке, самом северном городе России, белые медведи запросто приходят покопаться в городских помойках. Зато, по словам Матвея, на Чукотке чиновникам взяток не дают: здесь все — родственники, соседи или просто знакомые.

Оленеводы зарегистрированы в поселках, где государство построило им небольшие коттеджи на семью. Но большую часть жизни они проводят, кочуя по тундре, где живут в ярангах из оленьих шкур площадью 16 кв. м. По традиции на свадьбу молодым дарят собственную ярангу, а неженатые живут в общей. На жилище требуется 52 выделанные оленьи шкуры. "Наш экономист подсчитал: себестоимость яранги — 380 тыс. руб.",— замечает Тынеру. Двухкомнатную квартиру в Певеке можно купить за 300 тыс. руб. Женщины в тундре занимаются хозяйством и шьют одежду: никакой арктический комбинезон на пуху не заменит традиционную экипировку из меха. Хорошая мастерица сошьет комплект (со сменными парами) за два месяца и получит 62 тыс. руб. Такого комплекта хватит на два-три года.

Полярные контрасты

Аккуратная стрижка, стильная рубашка и брюки, модные полуботинки — мой проводник в мир коренных жителей не похож на чукчу из анекдота. Свое имя просил не упоминать: он активист местного общества анонимных алкоголиков.

Коренных на Чукотке сейчас 20 тыс.: 16 тыс. чукчей, 1,5 тыс. эскимосов, 1 тыс. эвенов, остальные юкагиры, коряки и ряд других народностей. "В органах власти из коренных — только несколько стариков, которые поднялись еще при советской власти. К нам тут относятся не лучшим образом — называют нас "чуками",— мой проводник единственный из всех, с кем я общался, кто критически относится даже к правлению Абрамовича.— А хотите посмотреть, как на самом деле тут живут многие коренные?" Мы садимся в такси и отъезжаем за сопки всего на пару километров от чистенького цивильного Анадыря. Сразу за монументом "Совхоз им. XXII съезда КПСС" начинается национальное село Тавайваам (входит в городской округ Анадырь). Когда-то совхоз занимался оленеводством и рыбопереработкой, но еще в 1990-х был разорен. Жители села по большей части безработные. Правда, и селом-то это место назвать трудно: в глаза бросается лишь один многоподъездный трехэтажный дом над лиманом, из которого торчит труба — открытая канализация сливается прямо на берег, а дальше по канаве в лиман. Вдоль воды выстроен ряд деревянных сарайчиков и заменяющих их железнодорожных контейнеров. На каменистом берегу куча народу. Кто-то ловит сетями рыбу, иные просто выпивают. Многие не держатся на ногах. Стаями по берегу разгуливают чайки: рыбаки не мелочатся — берут только икру, а рыбу кидают птицам. В магазине в Анадыре 1 кг свежей лососевой икры стоит 2 тыс. руб. Насколько дешевле продадут рыбаки на берегу, зависит от обстоятельств, могут и за бутылку водки. Учитывая, что до 1991 года оленеводческих хозяйств было 29, а сейчас осталось 16, можно догадаться: в некоторых национальных селах вдалеке от Анадыря картина еще печальнее. Говорят, тут многие годами не платят коммуналку.

Однако есть коренные, нашедшие себя не только в традиционной деятельности. "Фамилия у меня по папе",— Василий Зиновьев подчеркивает, что по маме он коренной. Какое-то время назад он работал горноспасателем в шахте, а потом вместе с другом и коллегой Александром Денисовым открыл собственный таксопарк "Такси Север". В 14-тысячном Анадыре более 100 такси. Спрос есть, хотя пешком из одного конца города в другой можно дойти за 20 минут. Особенно зимой, когда такие морозы и ветры, что проще отдать 100 руб. за поездку. В маленьких городках на материке тарифы 30-50 руб., но там и литр Аи-92 не стоит 45 руб., как на Чукотке. По словам Василия, сейчас на него работает 15 машин: ежедневная выручка с машины летом около 3 тыс. руб., зимой — до 10 тыс. руб.

Другой коренной, Николай, бросил аграрный университет на материке, но, вернувшись на Чукотку, занялся сельским хозяйством: с отцом и двумя помощниками выращивает в парниках огурцы, помидоры, зелень, редиску. "Все, кроме арбузов",— шутит он. Начни он в чистой тундре, идея была бы сумасшедшая: завезенные с материка минеральные удобрения дороже урожая. Но Николай улыбается — парники на 1 га стоят на перегное, на месте бывших совхозных коровников. Сейчас Николай обдумывает строительство всесезонных теплиц и коровников.

В одном из дворов Анадыря я наткнулся на грузовик с надписью "Баня на колесах". Оказывается, это одна из достопримечательностей — мобильная баня. "Мы по телевизору подсмотрели,— признается "банщик" Максим Хмельков,— видели сюжет про трактор с прицепом, в котором оборудована баня". Максим с партнером Иваном Лопатиным оборудовали сауну в списанной пожарной машине. В огромном кузове разместились обшитые деревом комната отдыха на шесть человек, парилка на три человека и душ. Максим демонстрирует выведенную наружу крышку печки и пристроенный под днищем ящик с дровами. Тариф: первый час 2 тыс. руб., последующие — по 1,5 тыс. руб. В баню вложено около 500 тыс. руб. За год работы пока не окупилась. Постоянно в предприятии работает лишь водитель. Максим продолжает служить юристом, а Иван — инженером охраны труда.

Или вот такой оригинальный бизнес, как кофейня. В Певеке на 5 тыс. жителей было всего одно кафе-бар. Бывший младший сержант внутренних войск и ветеран боевых действий в Чечне Марина Короткова вопреки всем доводам, что в безалкогольное заведение ходить никто не станет, открыла кофейню "Арабика": вложила свои 2 млн руб. и 700 тыс. руб. грантов. "Хороший кофе и чай здесь — редкость, северяне оценят",— говорит Марина, едва успевая обслуживать посетителей за стойкой. В день, когда я заходил, свободных мест не было, народ шел с городской площади, где праздновали День металлурга. В другие дни, понятно, посетителей меньше. Марина считает, что при своем обороте 300-350 тыс. в месяц она вернет затраты за три года.

Чукотка после Абрамовича

От Певека до золоторудного месторождения Майское через 180 км тундры нас переносит вертолет. Майское — одно из пяти крупнейших по запасам золота в России (более 680 тонн), было открыто в 1972 году. Промышленная разработка должна начаться у нас на глазах — собственно, мы и летим на торжественное открытие новой обогатительной фабрики. Губернатор Чукотки Роман Копин от интервью отказывается и вообще ведет себя настолько скромно, что его трудно идентифицировать в составе делегации — впрочем, как и Виталия Несиса, генерального директора владеющего лицензией на добычу ОАО "Полиметалл". Зато в вертолете бросается в глаза молодой человек в элегантном клетчатом костюме: генеральный консул Великобритании Гарет Ворд. Запуск Майского для Чукотки — событие важное, к нему шли много лет. Считается, что в 2000-х годах именно Абрамович привлек иностранных инвесторов. Помимо "Полиметалла" крупнейший инвестор — канадская компания Kinross Gold Corporation, вложилась в золоторудное месторождение Купол.

Если верить сайту чукотской администрации, Минрегионразвития готовит экспертизу по трем сценариям развития Чукотки. Первый — вывезти экономически активное население, почти всех, кроме коренных. Тогда полуостров сохранится для следующих поколений как огромный нацпарк "с уникально низким воздействием человека на природу". Второй вариант предполагает консервацию текущего состояния — продолжатся вложения в добычу серебра и золота. Согласно третьему сценарию, о приверженности которому заявляет администрация региона, инвестиции пойдут во многие отрасли — вплоть до переработки на экспорт оленины и мелких ластоногих.

Я наблюдаю торжественный концерт с чукотскими танцами по случаю открытия обогатительной фабрики и думаю, что в 2013 году, после того как Чукотка лишилась главного ресурса — Романа Абрамовича, самым реалистичным, похоже, выглядит второй сценарий.

"Байкал24"

Опубликовано в