"Обелить" атамана

Владимир Василевский: «Время для реабилитации Семенова настало».

10 ноября сайт «Забмедиа.Ру» опубликовал стенограмму выступления краеведа Владимира Василевского, в котором ученый призвал «решить вопрос реабилитации атамана Семенова». Текст вызвал эффект разорвавшейся бомбы, за двое суток собрав полторы сотни откликов. Учитывая, что представители Забайкальского казачьего войска уже подумывают об установлении мемориальной доски Григорию Семенову, возникает вопрос: готовы ли читинцы «обелить» атамана и украсить его именем свой город? Об этом мы решили поговорить с виновником дискуссии Владимиром Василевским.

Владимир Исаакович, заслуживает ли атаман Семенов того, чтобы быть увековеченным, к примеру, в Чите?

- Мы не можем вести речь о памятнике или мемориальной доске Григорию Михайловичу, пока он не реабилитирован. Поэтому, прежде всего, нужно поставить вопрос о пересмотре обвинительного решения, вынесенного военной коллегией Верховного суда СССР.

В 1994 году рассматривался вопрос о реабилитации атамана. Но Верховный суд формально отнесся к пересмотру дела. Он просто взял старый приговор и переписал его, вычеркнув пункт об антисоветской пропаганде. Остальные обвинения – шпионаж, терроризм и диверсии – были оставлены.

Насколько они обоснованы?

- У меня есть копия заключения Верховного суда. Читаем первый пункт: «Семенов признан виновным в том, что он в 1917 году после образования Совета рабочих и солдатских депутатов, находясь в Петрограде, пытался свергнуть советскую власть, арестовать Ленина и членов петроградского Совета». Это нисколько не соответствует реальности, потому что Григория Михайловича в Петрограде в то время не было – еще в августе он прибыл в Читу. Кроме того, Семенов не отличался скромностью, и если бы он действительно готовил арест Ленина, такие воспоминания обязательно вошли бы в его мемуары «О себе». Но там об этом ни слова! Признания в подготовке ареста Ленина впервые появляются лишь в протоколах допросов. И я думаю, вы представляете, как «чекисты» сочиняли подобные протоколы.

- А как быть с ярлыком «японская марионетка», закрепившимся за атаманом?

- Боевые действия в Забайкалье Семенов развернул в начале 1918 года. Японцев здесь тогда не было. В приговоре сказано, что он обратился к ним за помощью. А почему он не мог этого сделать? Почему большевики могли принимать помощь немцев, мадьяр, чехов или китайцев, а Семенов не мог?

Нельзя забывать особый характер гражданской войны, в которой столкнулись люди, по-разному видящие будущее страны. Не деньги, не другие материальные блага вели их в бой. Они воевали ради идеи, осознавая, на что идут. Я с уважением отношусь к красным подпольщикам, которые боролись с Семеновым за свою Россию. Но свою Родину защищали и белые, они просто иначе видели ее путь. Чтобы быть объективными, нужно признать равный юридический статус обеих сторон: рабочие и крестьяне имели право восстать, буржуазия и помещики имели право защищать свою собственность.

- Выходит, что и у белых, и у красных были как идеалисты, так и мерзавцы?

- Конечно. К примеру, мы знаем, что Сергей Лазо был убит и сожжен в паровозной топке. А почему с ним так поступили? Ответ прост: вел он себя изуверски! Последней каплей стало пленение партизанами белогвардейского полка в Приморье в 1920 году. Окружив их, Лазо предложил белым сдаться под гарантию сохранения жизни, а когда они это сделали, велел тут же расстрелять всех офицеров.

- Какой была идеология Семенова, ведь монархистом он не был?

- Он всегда придерживался тезиса «Армия вне политики». Придя к власти в Забайкалье, он сохранил здесь многопартийность и даже не запретил большевистскую партию. Она сама поставила себя вне закона, начав борьбу против Семенова. И как Григорий Михайлович, будучи государственным деятелем, должен был поступать с теми, кто угрожал его режиму? Что он должен был делать со шпионами, террористами, подпольщиками и диверсантами? Какой бы правитель потерпел подобное?

- Не были ли его методы слишком жестоки?

- Краевед Карабанов, который специально занимался этой проблемой, подсчитал, что за все семеновские годы в печально известных «маккавеевских застенках» были казнены около 190 человек. Для сравнения: 8 мая 1938 года в Чите были репрессированы 335 человек. За один день! И это только те, чьи имена удалось восстановить. И чей террор страшнее? «Красный» или «белый»? Семенов, в отличие от Сталина или Ежова, приговоры о расстрелах не подписывал. Он не имел таких полномочий. Приговоры утверждал командующий фронтом, которым в те годы был троюродный брат атамана – Дмитрий Семенов. Со временем два этих человека «слились» в одного и, видя подпись «Семенов», исследователи считали, что это рука Григория Михайловича. Хотя это не так.

- Можно ли считать Семенова сепаратистом, он же не оказал военную помощь верховному правителю России Колчаку?

- Во-первых, у Семенова с Колчаком были непростые отношения. Это две разных личности, которые невзлюбили друг друга задолго до Гражданской войны. Григорий Михайлович даже был против избрания Колчака на должность верховного правителя. Во-вторых, адмирал Колчак, обязанный содержать все российские войска, включая семеновские, этого не делал. Семенов был вынужден сам находить средства для обеспечения своих частей. Наконец, в Забайкалье не было резервов, которые можно было бы отправить Колчаку, не опасаясь, что в их отсутствии атаман не будет свергнут.

- Владимир Исаакович, как проходит процедура реабилитации?

- Насколько я знаю, Забайкальское казачье войско готово повторно обратиться в Верховный суд с требованием пересмотреть приговор 1945 года и посмертно оправдать атамана Григория Михайловича Семенова. Я считаю, что время для этого настало.

Владимир Василевский – краевед, кандидат исторических наук. С 1960 года – преподаватель общественных наук, доцент ЧГПИ. Один из создателей читинского отделения Российского общества историков-архивистов. Соавтор изданий «Очерки истории Читинской областной организации КПСС», «Хрестоматия по истории Читинской области», «Книга Памяти жертв политических репрессий», автор монографий по истории революционных событий и гражданской войны в Забайкалье.

Фото А. Полуполтинных.

Илья Баринов